— Давай уж на ты, лады? Больно, конечно, но, во-первых, стойкость, терпеливость, сопротивления высокие — все это боль приглушает несколько, а во-вторых, привыкаешь. Когда знаешь, что никакого реального вреда это твоей драгоценной тушке не принесет — спокойнее ко всему относишься. Есть и минусы — я тут намедни морковь для плова натирал — ой, да знаю я, знаю, что в плов ее не натирают, но я — натираю! — ну, и телек смотрю, чувствую — что-то не то. Нехило так палец стесал. То есть, больно, но по привычке проигнорировал.
— Страха тоже меньше становится, — сказал Хобб. — Я вот раньше высоты дрейфил. Даже на самолетах летать не любил из-за этого. А когда прошлым персом раз пять «Золотые вершины, ледяные провалы» прошел — блин, стою на пятнадцатом этаже, курю на балконе и понимаю, что могу прыгнуть вообще как делать нечего. Не то, чтобы собираюсь, но страха вообще нет. А раньше ролик про альпиниста какого безбашенного увидишь — и коленки прямо слабеют.
— Все, не болтаем, продолжаем чистку!
Оставшиеся партии нежити группа добила за полчаса, я стоял в сторонке, аккуратно развешивая «сглаз» на каждого гражданина с нарушенной целостностью кожных покровов.
— Они реально какие-то неуклюжие становятся, — сказал Серега. — Вот этот уже второй раз сам себе когтями по морде заехал.
— Ну, должен же дебафф хоть как-то работать! Не парься, Нимис, прокачаешь параметры, с ним связанные — будешь пачками проклинать врагов, а те сами себе головы о камни расшибать начнут.
— А какие параметры?
— А кто знает? Альта — мир чертовых тайн и секретов. Только догадки могут быть и предположения. Качай все параметры — что-нибудь, да сработает. Сила не появилась как одиннадцатый уровень взял?
— Не-а
— Хреново. Ну, видно судьба у тебя такая.
Из канавы за рынком на нас вылезла жаба-не жаба, упырь-не упырь, нечто столь зеленое, бородавчатое и раздувшееся, что никакой возможности идентифицировать это не было. Жаба энергично плевалась жгучим ядом, который Люс снимал с нас, размахивая голубым факелом, так что игрока не секунду обнимало синее пламя — не оставлявшее, правда, ожогов на теле или следов на одежде. Жабу загнали в угол, придавили щитом и проткнули копьем, после чего минут десять колотили и расстреливали всем, чем можно — даже я достал свой бесполезный ножик — но и поцарапать склизкую кожу не получилось.
Когда жаба, натурально квакнув, упала навзничь, я, предупрежденный заранее, вместе со всеми прыгнул в канаву и пригнулся. Раздался страшный взрыв, завоняло сероводородом, на головы посыпались чешуя и склизкие клочки. Стоило сегодня в парикмахерскую ходить, — подумал я. — И в баню… — это когда следом нас окатило теплой липкой жижей.