Праздничные угощения были потрясающими; традиционные блюда из насекомых, которые водились в Беру, были приготовлены с таким изяществом и мастерством, что даже самый известный кулинарный критик не придрался бы к столь изысканному вкусу. Никогда в жизни Артур не получал такого удовольствия от еды.
— Извини, ты не мог бы мне налить суп из гусениц? — застенчиво попросила его девочка, сидящая по левую руку от него, и протянула Артуру свою тарелку. Девочка была прехорошенькой — стройной, с нежным лицом и лукавыми серыми глазами. Впрочем, описать эту юную особу подобным образом было бы просто непозволительно, не добавив к вышеперечисленному, что серые глаза ее сияли добротой, тонкое лицо говорило о мягкости натуры, маленькие аккуратные ушки намекали на уязвимость, щеки, красневшие время от времени, выдавали робость и стеснительность, тонкий рисунок губ довольно явно обозначал, что девушка больше склонна предпочитать технические науки, нежели гуманитарные, а также мог сказать внимательному наблюдателю о некой эгоистичности, иногда присущей молодым красивым девушкам, которая никогда не ставится им в вину именно вследствие их красоты, и, наконец, полукруглые брови — не изогнутые и изломанные, какие бывают у стервозных кокеток, а именно ровные и плавные, что говорило опять-таки о добродушии и мягкости характера.
— Э-э… Да. Сейчас! — заторопился Артур и густо покраснел, ибо девушка ему очень понравилась. Он взял тарелку и налил в нее зеленоватый суп из большой кастрюли, стоявшей посередине стола как раз неподалеку. Но только он хотел вернуть тарелку своей хорошенькой соседке, как внезапно их взгляды встретились, и Артур, на мгновение забыв про все на свете, опустил руки, и к моменту, когда он спохватился, половина содержимого тарелки уже пролилась прямо на юбку так понравившейся ему девочки.
— Ай! — вскрикнула она и сердито посмотрела на него из-под красивых бровок.
— Я… Ой, прости, пожалуйста. Я сейчас вытру, — неуклюже извинился Артур и стал оттирать ее юбку, размазывая жидкую кашицу еще больше. Вокруг раздались ехидные смешки.
— Не надо, я сама, — гордо произнесла красавица и величаво удалилась из-за стола.
— Ну ты даешь, — хихикнул Тин. — Такая девчонка, а ты так опростоволосился!
Артур не ответил, он лишь в грустном удивлении созерцал их огромный нарядный холл, который, будучи переполненным жующими людьми, отчего-то стал выглядеть пустым и невзрачным. Неужели дело было в той девушке?
Ужин кончился довольно быстро, и студенты начали расходиться по спальным домикам, которые назывались красиво, на иноземный манер — шале. На каждую специализацию приходилось по три домика, чтобы не мешать первокурсников и старшекурсников. По традиционно сложившемуся негласному правилу, мальчики спали на первом этаже, а девчонкам отводился второй этаж.