Сегодня она была ещё симпатичнее, чем в первую встречу. Тонкая талия, каблучки, на пышных волосах маленькая шапочка кокетливо сдвинута набок — как только держится. Румяное личико, розовые губы, глаза сияют. Не девушка — конфетка.
С ней была подружка, тоже симпатичная, под ручку с каким-то парнем. Парень явный клерк. Говорит через губу, глазёнки щурит, важный как павлин. Обвёл взглядом мою шинель и губы поджал.
Зашли мы в кондитерскую, сели за столик. Девчонки пироженки лопают — их нам целую гору принесли — ну и трещат как сороки.
Подружка на меня глазёнками постреливает, пока её ухажёр не видит.
— Верочка, твой друг такой загадочный! — говорит. — Чем он занимается? Наверное, чем-то опасным!
И на мой синячище показывает. За сутки тот ещё заметней стал, весь лиловый в желтизну.
Верочка, подружка моя, ресницами поморгала и молчит, улыбается. Вроде, догадайтесь сами.
Тут клерк встрял:
— А что это у вас, молодой человек, на шинели непорядок? Вы по какому ведомству служите?
И смотрит надменно, как на мусор под ногами.
Я ему:
— Ведомство моё слишком известное, чтобы его называть. А погон нет по уважительной причине.
— Это по какой же? — эдак снисходительно спрашивает клерк.
— Разжалован без апелляции. За смертельную дуэль.
Девчонки ахнули, рты открыли. За соседними столиками нас услышали, стали оборачиваться с любопытством. Конечно, не каждый день здесь кино показывают.
— Что, неужели правда? — подружка моей Верочки пирожное на стол уронила и не заметила. — С кем же вы стрелялись?
— Неважно, — говорю. А сам плечо потираю — с намёком. Типа, болят старые раны. — Обещал не раскрывать тайну фамилии. Это дело чести.
— Чести? — клерк недоверчиво скривился, видать, позиции сдавать не хочет перед девушками. — А сами вы, сударь, какого роду будете?
— Зовут меня Дмитрий Александрович, а фамилия моя вам без надобности.
Тут девушки совсем раскраснелись. Переглянулись, и давай шляпки и причёски поправлять, как это у них принято. Прихорашиваются. Чувствую, акции клерка сильно упали в глазах публики.
— Ах, вы из этих… — протянул клерк. По лицу видно — разозлился. — Все знают, кому дают такие имена-отчества…
Тут я лицо деревянное сделал, обшлага поправил и рукой, будто машинально, к поясу потянулся. Глянул на клерка, тот аж побледнел маленько.
— Ой, Верочка, нам пора, нам пора! — подружка подскочила, засуетилась. Подняла своего ухажёра и утащила от греха подальше.
— Скатертью дорожка, — говорю. — Ветер в спину.
Моя Верочка ресницы опустила, и томно так:
— Ах, Дмитрий Александрович, вы такой интересный… Пойдёмте на воздух, прогуляемся…
Пошли мы. Перед уходом я велел оставшиеся пирожные в коробку сложить. Сложили, и ещё сверху добавили — подарок от заведения. Оглянулся я — все посетители (особенно дамы) на меня таращатся, а из глубины зала хозяйка пальчики к губам приложила и дунула — воздушный поцелуйчик послала. Тьфу, ёлки. Не хотел, а прославился. Опять наговорил чёрт знает что. Вот ведь язык без костей — не то у меня, не то у стажёра Найдёнова.
Потом мы гуляли. Но недолго. Верочка охнула, и прихрамывать начала.
— Ах, Дмитрий Александрович, я ногу подвернула. Не могу ступить. Давайте ко мне зайдём, я недалеко живу.
— Давайте, — говорю, а в голове крутится дурацкое — "поедемте в номера!"
Недалеко, это она загнула, конечно, но через пару-тройку улиц зашли мы в дом. Такие дома доходными называются, вроде. Поднялись по лестнице в квартиру.
— Мы здесь с подружкой жильё снимаем, — сказала Верочка, открывая дверь. — Вместе дешевле. Зато в городе, и район приличный.
Квартирка была так себе, но разглядывать особо не пришлось. Верочка времени зря терять не стала.