Некогда друзья, а теперь страшно возненавидевшие друг друга враги сцепились не на жизнь, а на смерть, прямо на линии огня. Пули попадали в них, обереги начинали обжигать, но Салтыков настырно шел вперед, нанося и нанося удары. Какие-то Кирилл парировал, какие-то пропускал, но, казалось, его это не сильно заботило. Вообще, если бы Салтыков хотя бы на мгновение стянул с глаз пелену гнева, он бы заметил, что Оболенский не фехтует в полную силу, уделяет больше внимания трерийцам, а не Салтыкову. Но ярость ослепила гвардейца, потому он с безумством, прямолинейно и грубо рубил.
Застрелив одного из последних трерийцев и увидев, что остальные сдаются, Кирилл, увернулся от очередного удара гвардейца, сделал выпад, сильно ударил, из-за чего оберег Салтыкова вспыхнул.
Что же, это конец! Он хотя бы пытался. Завопив, Салтыков отчаянно бросился на комиссара, почувствовал, как выпущенная нарармейцем пуля задевает его, но бега не остановил. Кирилл сместился — довольно неумный шаг, ведь он оказался на линии огня нарармейцев, которые непременно бы пристрелили Салтыкова — дождался, когда народоборец приблизится, вместо того, чтобы зарубить, плечом врезался в его живот, руками обхватил за поясницу, оторвал того от земли вместе с ним побежал к перевалу, то ли споткнулся, то ли сам прыгнул, но они кубарем покатились под гору. В процессе Салтыков ударился головой о крупный камень, потерял сознание.
…
Основное наступление началось в пять утра. Не смотря на то, что нарармейцы готовились к атаке, столпы пламени и удары молний с небес привели их в ужас. Громадные огненные шары врезали в землю перед траншеями, засыпали людей, прятавшихся в них, практически заживо хороня несчастных. По своей разрушительной силе это колдовство ничем не уступало современной артиллерии.
Со стороны равнины разнесся грохот железа, стук копыт, безумные крики скакавших в атаку тяжелых кавалеристов. В этот момент произошло то, к чему трерийцы не были готовы — запела тяжелая артиллерия. Прибывшие в срок оружия установили на возвышенности в стороне от Гарска и замаскировали, Трухалин не стал рассказывать о них даже Кириллу, уверенный, что в предстоящем сражении они сыграют решающую роль. Но тут произошло страшное — двигавшиеся по дуге снаряды стали разлетаться в разные стороны и падать куда попало. Похоже, трерийские колдуны действительно нашли способ противостоять артиллерии.
Массивная кавалерия приблизилась к первому ряду траншеи, не сбавляя скорости, наездники заставили свои скакунов перепрыгивать через вырытые ямы двигаться дальше. Робкая стрельба нарармейцев, засевших в обороне, не приносила никакой пользы — заговоренные латы без труда выдерживали удары обычных патронов. Следом за конницей двигалась пехота и легкая кавалерия. Они-то и принялись добивать оставшихся в траншеях солдат, напуганных и сбитых с толку. Позади всех, на лучших скакунах империи двигались маги, сосредоточено бормотавшие себе под нос заклинания.
Наступающие приблизились ко второй линии обороны. И в этот момент застрекотали пулеметы. На траншеи снова обрушились огненные шары и удары молний, однако упертые солдаты не переставали строчить по несущимся на них кавалеристам. Однако латы продолжали защищать своих владельцев от смертоносных патронов. Нарармейцы запаниковали, кое-кто бросился бежать. Когда кавалеристы приблизились вплотную к траншеям, интенсивность магических атак спала. Тогда же конница понесла первые за сражение потери — не падавшие духов бывалые солдаты на левом фланге спокойно расстреливали несущихся на них врагов. Кавалеристы стали предпринимать неуклюжие попытки атаковать пулеметчиков копьем и поплатились за это мгновенной смертью. Подоспевшие пехотинцы-гренадеры стали забрасывать стрелков гранатами, только после этого сумели подавить огневую точку народников.
На том минута славы трерийской магической армии закончилась. Очередная артиллерийская канонада провозгласила новую порцию снарядов которые на этот раз не изменили траекторию — удар пришелся прямо по колдуна, отчаянно читавшим заклинания. Череда взрывов, дым на какое-то время закрывает обзор, а когда рассеивается, глазам открывается страшная картина — куча трупов чародеев, изуродованных, фактически разорванных на части.
Уже на подходе подкрепления народовольцев. Пулеметные очереди начинают скашивать красивые на параде, но абсолютно бесполезные на поле боя ряды архаичной закованной в заговоренные латы тяжелой кавалерии. Новые залпы артиллерии стирают с лица земли некудышных пехотинцев и легких кавалеристов. Колдуны снова пытаются прочитать свои заклинания, ударить по наступавшим огнем и молниями, но истратившие почти все свои силы во время атаки на первую линию обороны, они едва-едва умудряются нанести хоть какой-то урон, который лишь сильнее злит солдат, потерявших в первой отчаянной атаке трерийцев своих товарищей.
Битва превращается в мясорубку, замешкавшиеся кавалеристы обращаются в бегство, рассеиваются по полю боя, с криками «ура!» нарармейцы переходят в атаку, кромсают, убивают и берут в плен трерицев. Через два часа после начала битвы последним местом сопротивления оказывается успевшая укрепиться у подошвы горы дивизия народоборцев, вооруженная и подготовленная значительно лучше частей колдунов. Осознавая безнадежность своего положения, оставшемуся за старших офицеру удается выторговать право на отступления после сдачи оружия. Трухалин свое слово сдержал и позволил солдатам враги покинуть поле боя.
Гарское сражение завершилось сокрушительным поражением трерийцев. Это было последнее в мировой истории событие, когда магия на поле боя применялась настолько широко.
…
Закинув Салтыкова себе на шею, придерживая одной рукой за ногу, а второй за руку Сергея, Кирилл быстро бежал вперед, не разбирая дороги. Втаптывая в землю сухую горную траву, он постоянно чихал от поднимавшейся в воздух пыльцы. Из-за эту пару раз чуть не оступился, но в конце концов выбрался к речке, положил Салтыкова на землю, наклонился, набрал в рот воды, брызнул ею на гвардейца. Сергей вздрогнул, открыл глаза.
— Живой, — с облегчением выдохнул Кирилл.
Спасенный недружелюбно посмотрел на спасителя.
— Зачем? — спросил Сергей.