Мои следующие годами отработанные действия: быстро закрываем глаза, прижимаем к груди сумку и делаем вид, что крепко спим. Никому не уступлю честно отвоеванное сиденье.
Я, между прочим, устала не меньше, чем остальные. А, возможно, даже больше. Сколько нервов себе истрепала. Поэтому никаким бабушкам и беременным, не пойми за какой надобностью в столь поздний час куда-то едущим, или же просто старшим по возрасту, свое место я не отдам. Стерплю все тычки, вздохи-ахи, причитания и так далее, но доеду до дома с комфортом.
Ощущаю, как в вагоне становится легче дышать: большинство людей вышло, как я и предполагала. Потом до свободного от наушника уха донесся звук захлопнувшихся дверей.
А объявлять следующую станцию не надо? Ну так, хотя бы ради приличия?
Нечаянно открываю глаза и вижу, что сидящие напротив меня пассажиры удивленно смотрят на платформу.
Что там такого интересного? Драка что ли?
Поддаюсь любопытству и тоже пытаюсь хоть что-нибудь рассмотреть. Почему-то вышедшие из поезда пассажиры никуда не уходят. Вон стоит женщина, надушившаяся духами. А вон там молодой мужчина, чей рюкзак спас меня от падения. Они оба как-то странно вертят головами из стороны в сторону, будто не знают, куда идти дальше.
Как-то запоздало я понимаю, что никто в вагон на этой станции не зашел. То есть, я всех в лицо, разумеется, не запомнила, но новых людей определенно не было.
Поезд трогается с места.
И в этот же момент те, кто стоит на платформе, начинают отчего-то убегать, пытаясь забраться в вагон. Они бьют кулаками в двери и окна, но машинист, словно не замечая их, поезд не останавливает.
Мы заезжаем в туннель, а со станции до всех нас доносятся отчетливые крики тех, кто остается позади.
Вторая остановка — Десять пассажиров
Поезд вновь останавливается в туннеле, но на этот раз никто из оставшихся в вагоне людей не спешит по этому поводу возмущаться. Правда находятся те, кто пытается вызвать машиниста по радиосвязи и спросить у него о том, что же произошло на оставшейся позади нас платформе, но вместо мужского голоса, объясняющего сложившуюся ситуацию, из динамиков доносится одно лишь странное хрипение.
Помехи ли это или что-то еще я не знаю, да и узнавать, если честно, не хочу.
Сладко неведение.
— У кого-нибудь связь ловит? — спросила девушка, до этого стоявшая в компании молодых людей, обсуждавших недалеко от меня поход в кино.
Ее друзья вышли на той станции, а она осталась здесь, с нами. Повезло, ничего не скажешь. А вот как воспринимать это везение, зависит от того, с какой интонацией произнести слово «повезло». Она здесь, в туннеле, под несколькими метрами бетона и земли. Выбраться самим нам не удастся, это точно. Спасет ли нас кто-нибудь?
Обязаны спасти.
Вот только отчего спасать? Те, кто остался позади, знают отчего. Только вряд ли они нам теперь расскажут.
Не хочется, конечно, думать, что они все…того, но так кричать…
Незаметно для остальных, чтобы не сочли неуравновешенной, встряхиваю головой, отгоняя от себя мысли о плохом.
— Чертова дешевка!.. — обзывает девушка свой телефон, нервно трясся устройством связи над головой.
В любой другой ситуации это показалось бы мне странным и несколько комичным, но в данный момент…
— Зачем только купила эту подделку?..
Девушка была типичным представителем своего поколения. Длинные волосы, выкрашенные в черный цвет, блестят даже под тусклым светом вагонных ламп. Подкатанные до щиколоток джинсы, кроссовки без носок и легкая кожанка-косуха — те атрибуты, которые в апреле месяце в нашей стране на себя натягивают только сумасшедшие. Вчера целый день шел снег, а она сегодня так вырядилась, будто живет на побережье.