— Нет. Он был горьким, — уверенно произносит Сергей, дотрагиваясь до своей шеи. — До сих пор чувствую этот вкус в горле.
— Он был сладким… — повторяю я.
Определенно сладким. Это был запах сухостоя. Мертвых цветов…
Мертвечины.
— О чем вы разговариваете?
Маша быстро пересказывает Врачу то, что услышала от меня. Семен и Дмитрий слушают ее и переглядываются между собой, но ничего уточняющего у меня не спрашивают.
— Что же это был за газ, который одному показался горьким, а другой сладким?
Семен задумывается над собственным вопросом и занимает пустующее место справа от меня. Дмитрий садится напротив него, рядом со Спортсменом и Черноволосой.
— Да какая разница, что это был за газ! — чуть ли не возмущается Белла. — Главное… Главное то, что мы теперь знаем, что произошло в метро!
Все переводят на нее удивленные взгляды.
Неужели она смогла догадаться о том, что случилось?
— Газовая атака! — в голос заявляет она. — Такое ведь уже когда-то было, да? Я где-то читала об этом…
Надо же, Белла читает литературу о газовых атаках. А выглядит как среднестатистическая любительница глянцевых журналов и туалетных сплетен. Правду говорят, что внешность обманчива.
— Ты о японском метро? — произносит Мандарин, догадываясь, о какой атаке говорит Черноволосая и объясняет нам: — Где-то в середине девяностых в Токио совершили теракт. В вагонах распылили…если так можно сказать, зарин. Это такое отравляющее вещество нервно-паралитического действия.
— Да, было такое, — кивает Семен, так же вспоминая о случившемся в Азии теракте. — Но… Если сейчас произошло что-то похожее, то это не зарин. У них нет симптомов. Вообще никаких.
— Вы говорите о каком-то газе… — начинает Сергей, — а что тогда насчет… Насчет того, что всех утащило? Это ведь была не галлюцинация.
Газ этого точно сделать не мог. В этом я, да и все остальные, были с ним согласны.
— По поводу этого ничего сказать не могу, — говорит Дмитрий, поднимаясь с сиденья. — Но посмотрите сюда.
Он подходит к карте и, находя нужную станцию, тычет в нее пальцем.
— Все началось отсюда.
Он несколько раз тычет в отметку пересадочной станции, а после проводит пальцем вниз. По направлению нашего пути.
— До конечной оставалось шестнадцать станций. Сколько времени обычно занимает преодоление такого расстояния?
— Минут тридцать пять-сорок, — говорит Сергей.
— А сколько времени мы уже едем?
Намного, намного дольше.
— Даже с такой скоростью, даже со всеми остановками в туннелях, мы уже должны были достигнуть конечной станции. Упереться в…тупик.
Он прав. Но что же тогда происходит?
— Нас пустили по какому-то запасному пути? — предполагает Белла.
— Возможно. Но по какому? Куда мы направляемся? Метро не бесконечно, а мы не по кольцевой катаемся.
Он чертовски прав, но…
— А что машинист? — спрашиваю я. — Вы смогли с ним связаться?
— Когда поезд остановился, и все, кроме нас, из вагона вышли, я решил быстро проскочить на платформу и забраться к нему в кабину, но… Я не смог этого сделать. Двери заперты, а стекла настолько мутные, что через них ничего не увидеть.