Еще чуть-чуть. Еще немного.
Толкаю массивные деревянные двери и наконец-то оказываюсь на улице.
И тут же опасливо оглядываюсь.
Вокруг меня много домов. Высоток и пятиэтажек. Я вижу их очертания. Фонарей нигде нет. На улице тихо. Вообще никаких звуков. «Рычащих» моторов машин нет. Людей нет. Животных нет. Но черви в моей груди просыпаются и начинают шевелиться. Что-то мне угрожает. Что-то, чего я пока не вижу. Не слышу. Не ощущаю присутствия. Но моих червяков не обмануть. От них не спрятаться. Они чувствуют то, что я не в силах.
Нужно бежать. Куда-нибудь.
К домам. Нужно спрятаться в домах.
Может, там есть люди?
Бегу так быстро, как только могу. А позади меня что-то есть. Я начинаю это ощущать. Оно смотрит мне вслед ровно до тех пор, пока массивные двери, открытые мной, не закрываются обратно.
Оно меня больше не видит, но мои черви не успокаиваются.
Что-то все еще мне угрожает.
Что-то, что я пока не вижу.
Что-то, что живет в этом странном, похожем на город месте…
Поверхность
В этой квартире-студии всегда темно. Свет никогда не загорается в потолочных лампах, лучи дневного солнца уже давно забыли путь в это странное помещение, внутри которого обитает не менее странный Человек. Нелюдимый и боязливый, он, вглядываясь в телевизор — единственный источник света в квартире — трясется от страха и вслушивается в разговор двух незнакомых ему людей, мелькающих на экране.
— Похож ли этот случай на тот, что произошел два года назад? — спрашивает женщина-ведущая у приглашенного в студию гостя.
Пальцы Человека впиваются в пульт до характерного треска дешевого пластика.
— Да, — отвечает гость, — определенно разрушение туннеля два года назад и вчерашний инцидент являются ярким примером того, что выделяемые из госбюджета деньги на строительство новых станций метрополитена идут не туда, куда надо. Мы говорим о закупке дешевых стройматериалов и привлечении к столь сложным работам непрофессионалов, что влечет за собой подобные трагедии и человеческие жертвы.
Женщина дотрагивается пальцами до своего уха — там у нее микрофон — и, кивая, доносит до зрителей полученную от кого-то информацию.
— По последним данным жертвами обрушения туннеля в столичном метро прошлым вечером достигло более трехсот человек. Данные о раненых продолжают поступать к нашим источникам, работающим на местах и в ближайших к месту трагедии больницах. Сейчас на своих экранах вы увидите номер телефона горячей линии…
Человек нажимает кнопку на пульте и экран телевизора, чуть помедлив, погасает. Комната полностью погружается во тьму.
— Они снова это сделали, — шепчет Человек, обхватывая руками голову. — Снова это сделали…
Он раскачивается из стороны в сторону, стараясь успокоить разбушевавшееся в груди сердце.
— Они придут за мной, — продолжает Человек, смотря в сторону входной двери. — Опять придут за мной… Начнут расспрашивать…
Человек прикусывает изнутри щеки и впадает в настоящее отчаяние.
— Надо уходить, — шепчет он, решаясь на побег. — Пока они не вспомнили обо мне, нужно уходить…
Бум. Бум. Бум.
Сердце в груди Человека замирает, и он с ужасом во взгляде смотрит на входную дверь. Со стороны общего коридора на нее обрушается град из сильных и громких ударов.
— Антон, — обращаются к нему из-за двери незваные гости, — давайте не будем привлекать внимание соседей и все усложнять. Мы знаем, что Вы дома.
Бум. Бум. Бум.
Человек складывает губы в трубочку и судорожно выдыхает.
Что же ему делать?
Путь к свободе через дверь закрыт. Другого нет — он живет на шестом этаже в двенадцатиэтажном здании. Прыгать вниз? Может и выживет, но далеко ли он убежит с переломанными ногами и спиной? И даже если убежит… Сколько ему придется бегать?