Про упырей-ахногенов ходили слухи. Но пока что в Российской губернии реальных случаев упырей, забирающих ахно-энергию у людей, зафиксировано не было. Выкачивать ахно-волны оставалось прерогативой государства, и делало оно это таким образом, что люди сами несли ее. Ибо ученые давно доказали, что когда человек отдает ахно-волны добровольно, то качество и количество всегда на высоте, чем если его заставлять.
Но это государство, у него есть специальное оборудование — терминалы со встроенными могуто-камнями. А так, чтобы один ахноген забрал энергию у другого — таких упырей пока еще ни одного не изловили.
Но это не значило, что их не существует.
Войцех устал.
Ночь уже спустилась на заброшенные сады, надо было уходить, а он не мог пошевелиться. Голова болела, и отказывалась соображать. Тошнило. Но оставаться здесь тоже было опасно. За то время, что он тут пробыл, он потерял почти все свое снаряжение, наткнулся на два преступления, а ночь еще даже не началась как следует. Что будет, если снова появится «дедушка Отто»? Его передернуло. Нет уж.
Он приложил к радужке ока палец. Око слабо лизнуло и вздохнуло. Сил добраться до крови у него не было. Тогда Войцех проколол палец ржавым гвоздем, найденным тут же, и выдавил несколько капель. Голодное око медленно поглощало кровь, так, что в душе Войцеха шевельнулся червячок жалости. Тварь, а тоже жить хочет. Когда, око чуть расправилось и перестало напоминать урюк, Войцех запихнул его в нагрудный карман, путы сложил в другой, и освещая путь могуто-камнем, двинулся легкой рысцой в направлении, которое раньше указало око.
Домой он ввалился глубоко за полночь, упал прямо в коридоре, даже не заперев дверь, и тут же провалился в глубокий сон.
Глава 13. Прыжок в прошлое
— Хр-р-р-р-р-р-мня-мня! — ревел двуглавый скелет, раскрывая ощеренные пасти, мерзко похрюкивал, причмокивал и тянулся тремя костлявыми руками к Кларе. Не дотягивался, посвистывал от досады и снова: — Хр-р-р-р-р-р-чам-чам! — и снова тянулся.
Клара вскрикнула от ужаса, подскочила, и скелет пропал. Она сидела на своей кровати в розовой пижаме, а в гостиной, на разложенном диване спала Гоша, разметав в стороны руки и сотрясая окружающее пространство мощным храпом. Свет пробивался сквозь плотно задёрнутые шторы — не определишь, сколько времени. Было понятно одно — день.
Клара несколько раз глубоко вдохнула, чтобы унять бешеное сердце. Чувствуя, что не сможет больше заснуть под такие рулады, она тихонько встала, и на цыпочках выскользнула из спальни, прокралась мимо Гоши к окну. Дверь, всегда скрипучая, в этот раз открылась и закрылась бесшумно, преисполнившись гостеприимством, и решила не мешать отдыхать гостье.
«Как в детстве!» — с умилением думала Клара, недоумевая, как она оказалась в кровати. В душе распустились трогательные бутоны воспоминаний, когда они с Гошей девчонками шептались до тех пор, пока сон не морил их далеко за полночь.
Клара отодвинула шторку и выглянула в окно. Солнце, усевшись на крышу соседнего дома, весело запускало пыльные лучи в гостиную. «Часа четыре дня, — определила Клара. — Однако!»
На лавочке под окнами собралась группа старух. Клара вспомнила вчерашний день и, что самое ужасное, — ночь. «Уж не обо мне ли с Гошей они судачат?… Ну точно! Кто-то из этих хрычовок подскочил ни свет ни заря и спалил нас!.. Жди полицмагов, Кларисса фон Райхенбах!».
В подтверждении её слов в кухне глухо грохнуло.
«Ну уж нет! — прикрикнула она на вскочившие мысли и заметавшееся зайцем сердце. — Я трупа не испугалась, а тут каких-то ищеек забоюсь?!»
Из напольной вазы она вынула икебану, перехватила поудобней двумя руками и бесшумной розовой тучей прокралась к кухне. Дверь оказалась притворённой — тем лучше — застанет врасплох, кто бы там ни гремел. Из кухни раздавались приглушённые голоса. Клара различила двоих. Говорили на пониженных тонах — слов не разобрать. Первый, низкий и гулкий тёк горной рекой, второй, сухой и отрывистый, изредка постреливал. Этот второй показался Кларе знакомым. Да и первый она тоже слышала, причем совсем недавно. Что ж. Терять ей нечего! Она глубоко вдохнула, замахнулась вазой и приоткрыла дверь, готовая к любому…
Но только не к такому!
На металлическую швабру-лентяйку, закреплённую на нижней перекладине табуретки, приладили как-то профессора Кравцова. Обмотали бинтами, надели на оголённые местами рёбра ту самую блузу Клары с оторванным рукавом, что неудачно сносила она в ремонт. Изрядно поношенная полубезрукавка органично села на потрёпанного смертью профессора, смягчив образ восставшего из ада, и даже привнеся романтическую ноту.