— Мое решение будет таким — рабам всыпать по десять плетей за драку с моими слугами. А вам, рожденным быть воинами, позорно проиграть битву безоружному монаху и крестьянину. Вам надо больше упражняться с оружием, если хотите снова заслужить мою милость, — произнес свой вердикт бек.
— Да что такое десять плетей для рабов, они их даже не почувствуют, — не унимался Биляр. — Этот монах дважды кинул меня, непобедимого Биляра, в грязь. Я жажду мести.
— Если ты еще раз оспоришь мое решение, то плетей всыпят и тебе. А непобедимость твоя, по видимому, уже прошла, — с усмешкой ответил Сакзь.
Приказание бека было исполнено незамедлительно. Охранники Сакзя схватили Сергея с Николой, оголили им спины и положили на поваленные неподалеку деревья, которые и служили для исполнения наказаний. Вокруг собралось несколько половцев поглазеть на предстоящее зрелище. Отдельно стоял, ухмыляясь и скрестив руки на груди, Биляр со своими товарищами, потиравшими ушибленные места.
Матвеев впервые ощутил на своей спине тяжелую половецкую плеть. Жгучая боль пронзила ему спину, но Серёга стиснул зубы и не издал ни стона. Никогда в жизни он так не ждал счета «десять», как в этот раз. Сакзь посмотрел ему в глаза и удовлетворительно покачал головой.
Когда Матвеев поднялся на ноги, то ощутил головокружение и легкую тошноту. Рубашка неприятно липла к окровавленной спине. Столпившиеся зрители публичной порки стали расходиться по своим делам. Парень посмотрел на Николу, который виновато улыбался:
— Пусть тебя благословит Бог, брат, что ты пришёл мне на помощь.
— А ты бы на моем месте поступил иначе? Пусть их было и больше, и они были с оружием, но на нашей стороне была правда — это и бек отметил.
— Ты понял, что говорил Сакзь?
— Я прочёл это в его глазах, — ответил Серёга.
— Научи и меня также здорово биться, — попросил Никола.
— Как будет возможность и время, обязательно научу.
Мимо прошел разгневанный Биляр с приспешниками.
— Тебе все равно конец, раб! Очень скоро ты заплатишь жизнью за мой позор, — бросил он Матвееву. — И на тот раз Сакзь не защитит свою певчую птичку.
Серёга внутренне поёжился, увидев перекошенное злостью лицо со шрамом, и ничего не сказал в ответ. Даже не зная половецкого, все можно было и так понять по интонации Биляра. Но Матвеев только пристально посмотрел уходящему врагу вслед. Предупрежден, значит вооружен.
На следующее утро, когда друзья собирали хворост под деревьями, они услышали какой-то приближающийся шум. С той стороны, где располагалось пастбище, раздались крики и топот копыт. Затем в лагерь проскакали галопом две лошади с пастухами, которые размахивали палками и кричали: