— Тогда да, не вариант, — вздохнул я, подумав, что никто иронию не уловил. — Так что за личная история? Или она настолько личная, что не подлежит разглашению?
— Я в ней ничего такого не вижу, — ответил Игорь. — Это Петр и Дарвин всё слишком серьезно воспринимают.
Я посмотрел на Петра. Тот поиграл желваками, но таить не стал и рассказал.
— Ты уже в курсе, что мы раньше дрались. Втроем и дрались. А потом одно за другим случилось. Мои родители на войне погибли. Они целителями полевыми были. Бабка слегла после этого, с работы ушла. Я ещё злой был, драться ходил, пар спускал. Ну и допрыгался. Сам догадайся, чем это кончилось. Словил серьезное отравление, думал, всё, сдохну. Но бабка вытащила. Из-за чего ей ещё хуже стало. Здоровья уже не хватало, так я волнений добавил. Закончилось это тем, что она с меня стребовала обещание, чтобы больше не дрался. Я и сам не особо хотел уже. Прочувствовал, каково это, дыхание смерти ощущать, когда тело гниет. А дальше...
— Да говори уж, — махнул рукой Игорек. — Было и было.
— Драться я закончил после серьезной битвы, где нас всех троих отметелили в очередной раз. Игорь с Дарвином не успокоились и заканчивать не собирались...
— И снова влипли в неприятности? — посмотрел я на Игоря.
— Да, Дарвина переклинило, и он мести возжелал, — ответил парень. — После чего нас отметелили ещё сильнее.
— Если бы я рядом был, может, и не вышло бы так плохо.
— Может, если бы, — передразнил Игорь, — ты заранее сказал, что не придешь. А то, что Дарвин — идиот, — это его личная проблема. Ну и моя. Тоже идиотом самоуверенным был. — самокритично заметил Игорь. — В общем, закончилось всё тем, что Дарвин присмерти оказался. А деньги ещё на прошлое лечение потрачены были. Петр тоже ничем помочь не мог. Его бабушке тогда плохо было, короче, не до нас, придурков. Пришлось Дарвину в долги залезть. Так и попал к черепкам. Вляпался в их дела по самую макушку.
— И винит он в этом меня, — закончил мысль Петр. — Отчасти по делу.
— А отчасти — потому что мозги у него набекрень, — покивал Игорь. — Поэтому не думай, Олежа, что это только тебя касается. Дарвин по-своему поквитаться с Петром хочет. В идеале — подчинить его. Заставить вернуться на улицы.
— Тогда это будет означать, что он прав, что Петр и правда предал, — продолжил я мысль.
— Ну... пожалуй, — задумался Игорь, — слушай, а ведь точно! Раз ты ради какого-то левого пацана на улицы вернешься, да ещё к черепкам пойдешь, то получается, не друг ты Дарвину!
Игорь удивлённо на Петра уставился, озадаченный тем, что план настолько хитер.
— А если не пойду, — продолжил Петр, — то тоже предатель. Пацана приютил, подружился и кинул. Не захотел сам за него подставляться. Как ни крути, а быть мне предателем.
— Что-то я об этом не подумал... — завис Игорь, заново осмысливая конфликт.
Какие страсти-то здесь кипят.
— Вот и получается, что если бы ты со мной не общался, — сказал Петр, — скорее всего, черепки не стали бы связываться с этим Иваном. Они не совсем отбитые, чтобы заказ у настолько проблемного клиента брать.
— Но вмешалось личное, и Дарвин согласился, — закончил мысль Игорь.
— Видимо, вам, ребятки, совсем по жизни нечем заняться, если вы такой хренью страдаете, — не удержался я.
Игорь удивленно брови вскинул, не ожидая такой подачи. Петр тоже озадаченно посмотрел.
— Давайте спать, — глянул я на часы, — всё равно на ночь глядя ничего не решим, так выспимся хотя бы. Завтра ещё подумаем.
От разговора мне как-то легче стало. Не одному с проблемой разбираться придётся. Всё веселее.