Сильнее прочих в глаза бросались вывески, на которых дурно отзывались о конкурентах. К примеру, некоторые намекали на то, что если пользоваться какими-то иными средствами от облысения, кроме «Партилюрр. Шевелюра шевелюр», у Финча могут начаться проблемы со зрением.
Помимо обычных вывесок, на домах и столбах, висели портретные, с которых хмурилось одутловатое лицо господина Уолшша, сообщающее о том, что его гремпины по переработке снега — лучшие в городе; тут и там ему соседствовало тощее и сморщенное лицо господина Горбиста с припиской о том, что Уолшш на самом деле — мошенник, и «Гремпины Горбиста» — лучшие.
Впрочем, чаще всего Финчу попадались объявления о поимке гремлинов («Гремоловы из «Бигби и К°» избавят вас от гремлинов раз и навсегда») — видимо, в Рривв они были настоящим бедствием…
«Гремлины» сменялись «гремпинами» и наоборот, и вскоре Финч уже перестал различать мелких носатых вредителей и цеха снежных фабрик. Он почувствовал, что начинает сходить с ума, вчитываясь во все это. У него даже в глазах начало рябить из-за вездесущих вывесок, различных шрифтов, которыми они были вырисованы, и противоречивых заявлений в адрес конкурентов.
От наблюдения за улицей Финча вдруг отвлекло шумное и довольно навязчивое сопение справа. По другую сторону прохода сидела немолодая дама в белой шубе с легким фиолетовым отливом. Он надеялся, что это не она сопела.
Уловив шевеление у женщины на коленях, он опустил взгляд. Из шерстяной муфты торчал длинный узкий нос, над которым чернели здоровенные мокрые глаза. Финч понял, что это маленькое существо — собака. Правда, больше оно походило на откормленную мышь.
Хозяйка собаки отметила интерес мальчика и улыбнулась ему. Собака же глядела со злобой и едва ли не ненавистью — Финч не понимал, чем успел заслужить подобное. Откуда ему было знать, что такое выражение морды — нормальное для собак этой породы.
— Фусси, — обратилась к питомцу дама, — поздоровайся с милым мальчиком.
— Тяв, — презрительно выдавила собака.
— Очень… очень красивый щенок, — как можно вежливее сказал Финч.
— О! Что вы, милый! — Дама улыбнулась. — Это не щенок! Фусси — взрослая собака. Гнаши — карликовая порода. Вы разве никогда не видели гнашей? Они очень модны в этом сезоне.
Финч покачал головой.
— Вы ведь впервые в Рривв, юный джентльмен? — спросила женщина, оценив его одежду.
Финча еще никогда прежде не называли «джентльменом». Обычно к нему обращались: «эй ты!», «мальчишка» и «проныра», еще было фирменное от мистера Кэттли — «коротышка».
В кресле перед женщиной сидел мужчина средних лет в мышиного цвета пальто с легким серебристым отливом. Он оторвался от газеты, обернулся и обратился к даме, которая, очевидно была его спутницей — мальчик предположил, что они женаты:
— Ну, дорогая, — сказал джентльмен, — настоящий джентльмен, к слову, являлся обладателем высокого цилиндра и трости. — Ты смущаешь молодого человека.
— Почему это, дорогой? — удивилась женщина. — Мы просто мило беседуем.
Впервые в жизни Финча то, что называлось «милой беседой» таковым и являлось: дама с собачкой выглядела доброй.
— Я тут никогда не был раньше, — сказал Финч.
— О, и как вы его находите? — полюбопытствовал джентльмен. Он сложил газету и влился в милую беседу.
— Кого? — не понял Финч. — Рривв? Очень много надписей. Просто жуть, как их много.
— О, вы ухватили самую суть! — расхохотался джентльмен. — Вывески — поистине беда центральных районов.
«Флеппин» в очередной раз свернул и покатил вдоль кованой парковой решетки. За ней, окруженное деревьями, проглядывало большое ледяное озеро. По его поверхности туда-сюда мельтешили крошечные фигурки. Дети. Они носились во все стороны, вроде бы бесцельно.
— А что они делают? — спросил Финч, указывая в иллюминатор.
— Как «что»? — удивилась дама с собачкой. — Катаются на коньках!
— А зачем?
Кажется, этот вопрос поставил обоих собеседников Финча в тупик. Они недоуменно переглянулись.
— Даже не знаю… — сказала дама. — Им это нравится. Это весело. Как игра. Вы никогда прежде не видели катка?
— У нас не катаются на коньках.
— У вас — это где? — поинтересовался джентльмен.
Финч помедлил с ответом. Почему-то ему вдруг показалось, что стоит ему сказать, откуда он приехал, как его сперва окатят волной презрения, а после выгонят из этого «флеппина» с криком «Оборванцы с окраин ходят пешком!» И все же эти люди выглядели такими доброжелательными…