А смотреть было на что. Сотни старинных и дорогих книг стояли в рядах высоких стеллажей, картины мастеров Сераса висели на стенах, серебряные канделябры были на полу, у входа и на столе, золотые статуэтки, инкрустированные рубинами, разместились на полках. Несколько таких рубинов - и у нее отпадет смысл воровать целый год.
«Зачем вообще герцогу такое богатство?», - подумала Авика и улыбнулась, представляя, где и как она сможет жить, если заберет все, что есть в одной только этой комнате. А соблазн был слишком велик.
На столе возле камина опрометчиво оставили открытую бутылку вина. Видимо, неотложные дела заставили герцога срочно покинуть комнату, а слуги так и не успели убраться. Была бы она хозяйкой, подобная нерасторопность работников точно не сошла бы им с рук. Но она не хозяйка. Она – гость. А гостей принято угощать, даже если эти люди собираются вас ограбить.
- За ваше здоровье, Натан Виару! И за ваше богатство, конечно!
Не убирая бокала, она подошла к картине мастера Сераса. Говорили, что художники из этого небольшого городка невероятно играют с красками, а их полотна должен увить каждый хотя бы раз в жизни. Вот только герцог, скупил все из них, а лунный свет не позволял нормально рассмотреть картину.
Щелчок пальцами, и на ладони Авики появился крохотная огненная сфера – единственная магия, на которую была способна воровка. Сколько бы она ни тренировала другие стихии, ничего не получалось. Зато фот всегда выходил по первому требованию.
- Лети, - прошептала она. Сфера тотчас же поднялась в воздух, скользнув светом по длинным темным волосам своей хозяйки, потом по ее белой сорочке, огромному поясу, штанам и грубым ботинкам. – Книга рун. Найди.
Фот еще немного повисел в воздухе и двинулся к стеллажам, освещая проход и скользя светом по корешкам книг. Он двигался медленно, но и сама Авика никуда не спешила, продолжая рассматривать богатства герцога.
- Знаешь, я бы не смогла так жить, - философски обратилась она к огню, будто тот мог ее понять. – Сидеть в золотой клетке и решать надуманные вопросы. Свобода – вот наша самая главная драгоценность. А все эти… напыщенные толстосумы… Они только и могут, что трястись над своим богатством. Мне даже жаль герцога. Представь, как он спит? Небось, ворочается всю ночь, трясется за свою никчемную жизнь, боится из постели выбраться без охраны. Можно сказать, я ему одолжение делаю – заставляю хоть немного пошевелиться, почувствовать, что он живой. Он мне вообще спасибо сказать должен.