У охранников изначально не было шансов, даже когда им противостоял один лишь Морозов, который, как заметил Павел, лишь вырубал своих оппонентов, а не убивал их. Игорь же подобным морализмом не страдал: каждый его удар надёжно выводил врагов из строя, пробивая плоть насквозь и беспощадно повреждая жизненно важные органы. От того хладнокровия, с которым он избавлялся от мешавших ему людей, даже повидавшего многое Павла пробрала дрожь.
Сейчас, даже если бы он планировал остановить нарушителей, пепельный элементаль трижды бы подумал, прежде чем это сделать. Но он не планировал им мешать. Павел с часто стучащим сердцем смотрел, как Игорь на руках выносит спящую Ангелину из домика, где она провела последние двадцать лет. За годы в саркофаге она ничуть не состарилась, и в свои сорок выглядела даже моложе, чем спасающий её сын.
Машина, отчаянно буксуя на сухой дроге, рванула прочь от особняка Дома Прометея, и Павел облегчённо выдохнул. Им удалось. Они успели сбежать.
На губах сама собой возникла кривая ухмылка. Павлу показалось, будто с его плеч свалился гигантский груз, не покидавший их долгие и долгие годы. Не исчез полностью, нет — такие вещи не происходят сразу, — но уменьшился настолько, что ему показалось, словно он заново научился дышать. С мрачным удовлетворением Павел подумал о том, в какую же ярость придёт Прометей, когда узнает, что здесь произошло.
Словно подтверждая, что мысли могут быть материальны, в кармане Павла зазвонил телефон. Элементаль достал его, уже зная, что сейчас увидит.
На экране светилось слово «Глава».
Павел тяжело вздохнул, собираясь с мыслями, но никакие вздохи не смогли бы помочь его мыслям собраться. Одна лишь идея о неповиновении показалась Павлу безумием, но он вдруг осознал, что отвечать на звонок совсем не хочется. Он разжал пальцы. Телефон, несколько раз перевернувшись в воздухе, упал на землю, ещё несколько раз дёрнулся и затих.
Павел посмотрел вниз, на разбитый, сияющий всеми цветами радуги экран, и вслух спросил, зная, что ответить ему никто не сможет:
— Ну и что мне теперь делать?
Глава 3
Если задуматься, ему всю жизнь приходилось работать на износ. Сначала — ради тренировок вместе с многочисленными братьями. В раннем детстве определить будущие возможности ребёнка довольно сложно, поэтому каждый в Семье Посейдона подвергался одинаково тяжёлым тренировкам. Артур не стал исключением. Более того, с точки зрения физической подготовки он, всегда выкладываясь на полную, показывал отличные успехи, и мальчику пророчили большое будущее. Впрочем, когда стало известно, сколь мала сила его элемента, надеждам Семьи, возлагаемым на ребёнка, было суждено обрушиться.
После этого жизнь Артура в качестве одного из Гордеевых закончилась. Конечно, никто не собирался его изгонять или, тем более, убивать, — в конце концов, слабые от природы способности не были преступлением. Артур всё ещё мог сослужить хорошую пользу Семье, например, став ещё одним инструктором, занимающимся подготовкой младших детей. Возможно, он пригодился бы и в других местах, — однако даже думать об этом не получалось. Не позволяла гордость.
Его отец, все его братья входили в гвардию Гордеевых, числились среди сильнейших воинов Семьи. Среди них не было никого, кто являлся бы элементалем ниже Мага, а некоторые и вовсе достигли звания Старшего Мага. На их фоне Артур с его ступенью Ученика казался сущим ничтожеством. Не кому-то — самому себе.
Ему повсюду мерещились презрительные взгляды. В лицо, конечно, никто не выказывал своего отвращения: даже будучи слабее остальных, Артур не стал бы терпеть подобных оскорблений, но с его главным обидчиком это не работало. Всего по одной простой причине: он крылся внутри.
Этот обидчик постоянно нашёптывал Артуру, что он хуже всех остальных. Что ни одна уважающая себя женщина не пойдёт за него замуж, потому что он не способен дать сильного потомства. Что он позорит отца. Что его мать, если бы она была жива и он бы её встретил, плюнула бы ему в лицо и прокляла бы его за слабость.