А потом планета, не выдержав бесчисленных надругательств над своей экологией, стала стремительно меняться. Поглотив миллионы тонн химической отравы и нечистот, океаны превратились в мутную клоаку, и никакие фильтры не могли очистить воду от ядовитых примесей. Воздух загустел смогом, а озоновый слой, дырявый, как решето, уже не был способен защитить хрупкую биосферу Земли от солнечного излучения. Природа погибла, и весь мир за считаные десятилетия стал непригодной для жизни свалкой. Людям оставалось только бежать; создание межзвёздного двигателя и строительство объединённого космического флота завершилось как раз вовремя, чтобы вывезти всех нуждающихся.
Поначалу Хозяина это не слишком беспокоило - он был рождён в огне, и ни изменившаяся атмосфера, ни кислотные осадки, ни страшные пыльные бури не могли ему повредить. Неопределённо долгое время древний скитался по опустевшей планете, поджигая высохшие леса или греясь вблизи атомных электростанций, всё ещё работающих в автоматическом режиме - пока не иссякло топливо внутри последнего реактора. Даже после этого Перворождённому не грозил голод - раскалённое ядро планеты могло прокормить его сколь угодно долго. Вот только нечего было делать на этой новой Земле доисторическому существу.
Потянувшись, отчего камень захрустел под прочными когтями, Хозяин поудобнее расположился на выступе, где возлежал не первый год, и снова глянул в сторону мёртвого мегаполиса. Последнее время он часто вспоминал людей, странных и глупых, но по-своему прекрасных. Иногда в них горел огонь - слишком слабый, чтобы стать пищей, но за ним приятно было наблюдать в ночи, особенно когда множество его носителей собирались вместе в своём муравейнике, озаряя тьму, словно искры костра. Без людей и животных, растений и даже микробов, планета стала пустой и скучной, а бесконечно долгая жизнь Хозяина утратила всякий смысл. Он всё чаще задумывался о том, чтобы впасть в спячку, не задав для себя время пробуждения - и уснуть навсегда, до самой гибели Вселенной. Лишь безрассудный страх перед небытием, знакомый каждому разумному существу, удерживал его от этого шага.
Солнце уже скатывалось за горизонт, его лучам всё труднее было пробиться через загрязнённую атмосферу. Небо посерело, зажигая первые размытые звёзды - одна из немногих вещей, на которые Хозяину всё ещё было интересно смотреть. Он часто думал о других мирах там, за пределами небесного купола; о бесчисленных девственных планетах, которые потомкам обезьян не испортить даже за миллиард лет. Впрочем, что толку? Есть вещи, неподвластные даже Перворождённому. Его сила позволила бы ему двигаться там, где нет воздуха, но ледяной космический мрак убьёт его. Даже до относительно близкого Солнца не добраться по тонкому мосту из света - чего уж говорить о других звёздах?
Вздохнув, отчего воздух наполнился пеплом, Хозяин отвёл взгляд. И вдруг вскинул голову, широко распахнул тяжёлые веки - зрачки его сузились, отражая мерцание небосклона.
Чуть выше горизонта горела яркая оранжевая звёздочка, которой не было прежде.
Древний поднялся на все четыре лапы, хрустнув могучими костями, нервно стегая по бокам длинным хвостом; впервые за долгие годы одиночества в его глазах зажегся настоящий интерес. Он знал все небесные светила наперечёт, не по человеческим названиям, а по неизмеримо более старым, исконным именам. Он знал их путь в ночи и даже мог сказать, какие из них ещё светят, а какие давно погасли, оставшись лишь призраками на земном небе. Но это была не звезда. Хозяин часто наблюдал в ночи оранжевые росчерки "падающих звёзд": иногда это были настоящие метеоры, иногда - искусственные спутники и обломки орбитальных конструкций, но они всегда двигались слишком быстро и сгорали без остатка прежде, чем он смог бы к ним приблизиться. Но эта искра висела на одном месте - и с каждой секундой разгоралась всё ярче.
Доисторическое существо наблюдало за огоньком, пока не убедилось - ошибки нет. А потом пустынный берег огласил громогласный ликующий рёв, от которого в далёком городе полопались немногие уцелевшие стёкла. С грохотом ударили по воздуху огромные крылья, поднимая в воздух, казалось бы, слишком тяжёлое для полётов тело.