1.4 Рантай-Толл
— Мечется… Снова.
— Дай тряпку. Холодная вода помогает.
— Опять жар?
— Нет, но прохлада его успокаивает.
Тени метались перед сомкнутыми веками, рябил свет, шорохи отдавались громом в ушах. Но Феш почему-то не мог открыть глаза. Он силился что-то сказать, шевелил сухими губами, но раз за разом на него наваливалась слабость, и он проваливался во мрак.
— Успокоился… Вроде бы.
— Как думаешь, он придет в себя?
Говорили две женщины, голоса обеих казались родными, хотя и доносились издалека. Фештан тянулся к ним, хватался за эти звуки, искал их, как судно, следующее вдоль берега, выискивает огни поселений в ночи.
— Не знаю, — после долгой паузы ответила женщина. Феш пытался вспомнить ее имя, оно вертелось на языке, но память отвечала лишь быстро сменяющимися образами — не то фантазиями, не то воспоминаниями. Было ли все это на самом деле?
— Сделай что-нибудь, черт бы тебя побрал!
— Не могу, — глухо и печально ответила собеседница. — Ты знаешь, почему. С ним не работает.
Он услышал всхлипы. Тихие, сдавленные. Но она плакала — это Феш понял отчетливо. И почувствовал тоску. Он уже слышал этот плач. Много ночей подряд.
— Это мой единственный сын, Айша. Все, что у меня осталось. Если он оставит мир, я… Я не переживу.
Айша… Он рылся в памяти, пытаясь найти воспоминания, что их связывали. Что-то мешало, какой-то постоянный зуд в голове. Этот шум не уходил даже когда он спал. Феш помнил немного, но знал, что какая-то белая вспышка, казалось, едва не стерла его самого. Он попытался вспомнить еще раз, тянулся к голосу, видел образы и наконец нашел. Айша. Советница. Друг!
Воспоминания навалились скопом, выстраивая цепочку одно за другим. Ужины с Магистром в Сифаресе. Тренировочные бои с теткой Артанной. Морской ветер и соленые брызги по дороге к Ваг Рану. Горы Ваг Рана и легкое разочарование, которое он испытал, ступив за землю предков. Восстание в столице. Сотни лиц. Сражения, много сражений. Браслет Шано на запястье. Поиски, поиски, поиски… Что-то ускользало, и Феш пытался вспомнить, что.
Феш напрягся, отгоняя видения, рассеивавшие его внимание. Кажется, даже зарычал. Почему-то было больно. Больно думать, больно вспоминать. Вжавшись затылком в подушку, он исторг рык, выгнул спину, словно пытался вырваться из пут, и распахнул глаза.
— Чеееерт, — только и сумел прошептать он.
— Хранитель милостивый! — взвизгнули над ним. Матушка. Теперь он вспомнил.
Назвать приятным это пробуждение у него язык бы не повернулся. Еще не осознав перехода от забытья к реальности, Фештан почувствовал боль в каждом члене. Над ним склонила заплаканное лицо леди Рошана нар Толл — он поразился, как мог забыть собственную мать в том странном долгом сне.
Айша — такая же величественная и красивая, как в тот день, когда Феш впервые ее увидел — шумно выдохнула и пошатнулась от усталости, но вовремя ухватилась за изголовье его кровати.
— С возвращением, Шано Толл, — мягко улыбнулась она. — Ты нас здорово напугал.
— Что случилось? — проскрипел Феш. Во рту было сухо как в пустыне.
— Надеялась выяснить это у тебя. Наши эннийские гости ситуацию не упрощают. Воды?
Феш кивнул и жадно выхлебал поданный стакан залпом.
— Как долго я спал? — напившись, спросил он.
— Три дюжины дней, — ответила мать.
Шано удивленно откинул голову на подушку.
— Ничего себе…
— Дать еще воды?