Примерно с такой же, а может, и большей жестокостью смотрела на Мэг Анна. Чары Карла действовали на неё со страшной и роковой силой. До чего он был красив, молод и соблазнителен, с ума сойти! С каким тоскливым и бессильным любованием она заглядывалась на него, понимая тщетность своих мечтаний и глупость своих надежд! И как же ненавидела Мэг, юную, свежую, желанную!!! Даже смерть Мэг, наверное, не утолила бы эту ненависть! Встретив взгляд Скульда, Анна чуть заметно кивнула ему, и Скульд вновь перевёл взгляд на Мэг. Удачно используя слабости и чувства окружающих, сам Скульд презирал их абсолютно. Голый прагматизм и политика – вот, чем много лет жил Скульд Хлоринг; однажды сложив к подножию трона своего любимого брата свой меч и свою душу, поклявшись вернуть Хлорингам свои права и королевство, Скульд жил этой клятвой. Никто, в том и числе и он сам, не помнил, когда интриги и манипуляция людьми превратились в самоцель, то, без чего уже не мыслил свою жизнь дядя короля. И в любом случае, в планы Скульда не вписывалась Мэг. Зато золото, родство и природное коварство Моргаузы вписывались в его планы идеально, и на всё остальное Скульду было плевать. Он давно забыл, что такое страсть, что такое любовь и прочая чушь, и искренне считал, что это безответственность, потакание своим капризам и праздные фантазии. И более всего подвержен был всеми этими недостатками внучатый племянник! Карла трудно было понять и ещё труднее контролировать; он был из тех, кто в один миг опрокидывает расчёты и рушит планы; на которого ставить в крупной игре было рискованно. Эмоции и неосознанные порывы бродили в нём, как дрожжи в молодом вине, грозя взрывом от любого неосторожного движения. Скульд мало видел в жизни людей, способных так, как Карл, забывать обо всём и бросаться в бой или страсть с истинно берсеркским бешенством, забывая о риске. В нём не срабатывал инстинкт осторожности, благодаря которому с людьми легко было иметь дело. Карл был опасен и непредсказуем, как стихии, но другого не было. Принц был единственным прямым потомком Хлориди на этом Острове, и его следовало беречь… Хотя бы до тех пор, как не подрастёт сын Моргаузы и не станет гарантом сохранения рода и трона!
Анна казалась не просто недовольной – разгневанной. Когда Мэг созналась во всём, она была ошеломлена и перепугана реакцией настоятельницы настолько, что совершенно утратила всякую волю к сопротивлению. Особенно шокировало её, какими словами называла матушка Анна то, что происходило с нею и Карлом. То, что для Мэг было, как откровение, преисполненное нежности и интимности, то, что для неё было ещё таким чистым и важным, безжалостно вываляли в грязи, и от этого было не просто больно – это было жутко, это был такой шок, что Мэг не могла произнести ни слова, не могла даже плакать, только съёжилась вся, беззвучно шевеля губами: «Нет, это неправда… не нужно так…» - но кто её слушал! Дав волю своей ненависти, Анна через слово повторяла: «Валялась, шлюха, развратница, лезла на него, слюнявилась с ним, тискалась с ним» - и тому подобное. С ожесточением повторяя эти мерзости, Анна прекрасно понимала, что девочка чиста и не заслужила всего этого; понимала она и то, как больно делает Мэг. Но она хотела сделать ей больно, так сильно, что ей было мало даже этого, и Анна никак не могла утолить эту ненависть, как бы не старалась.
- Ты успела с ним …., или нет?! – Жестоко спросила настоятельница. – Спрашиваю, успела, или нет?!
- Нет. – Чуть слышно выдавила Мэг. – Он не такой… И я не такая… зачем вы так, матушка, за что? Пожалуйста…
- А ты знаешь, что он женится через несколько дней?! И кто ты после этого, поблядушка?! В церкви!!! Да как земля носит после этого такую, как ты?!
- Он женится на мне! – Мэг, наконец-то, заплакала. – Он просил моей руки!
