8.
Весь день Карл просидел в своей комнате, о чём-то напряжённо размышляя. Вечером он вылил всё вино и приказал служанке убраться в комнате и поменять постель, а утром, бледный и напряжённый, но спокойный, уселся на своё место в трапезную и сказал высокомерно:
- А потаскуха где?.. Пусть садится на своё место, я её не трону. Пусть живёт.
- Сынок… - Чуть не заплакала от облегчения королева, потянувшись к нему, но Карл отстранился:
- Я хочу, чтобы мы понимали друг друга. Как принц и будущий король, я вас понимаю и даже где-то одобряю, я не дурак. Но как сын, я никогда вас не прощу, и хочу, чтобы вы это понимали. Я не притронусь к этой твари, я брезгую ею, и о наследнике от неё даже не мечтайте – это моё последнее слово, и его я не отменю. Надеюсь, она так высохнет, что поскорее сдохнет – плакать я не буду. С кем мне спать и как, это не ваше дело, и чтобы я не слышал никаких попрёков, советов и пожеланий по этому поводу. А теперь главное. – Он отставил в сторону вино – принц сдержал слово и не пил больше никогда в жизни, - и велел налить себе лёгкий русинский мёд, - Вы продали меня за ирландское золото, и я хочу знать, сколько я стою.
- Сынок, что значит – про… - Заикнулась королева, но король оборвал её.
- Я разделяю с тобой твой позор, сын. – Сказал тяжко. – И согласен с тобой, во всём согласен. Если у тебя есть условия, говори.
- Я уже не мальчик; у меня есть… - Карл сделал паузу, презрительно скривился, - жена. Я помню, кто-то обещал, что как только я женюсь, вы дадите мне больше власти и свободы?
- Пока нет наследника… - Уверенно заговорил Скульд, и тут его ждал сюрприз.
- Замолчи, Скульд. – Сказал король. – Я говорю с сыном.