— Озадачь местных, пусть отрабатывают. Просто проконтролируй.
— Хе…
— Если вопросов нет, предлагаю сегодня отдохнуть, а завтра с утра браться за дело.
Возражений не последовало. Так что, с утра, распределив задачи, члены Академии Дракнар взялись за дело. Пока Догорат вместе с гоблинами наводил порядок в трактире, а Эдвард, не без дополнительных средств, общался с городским герцогом, Мария занималась грядущим представлением.
Магия, которую она собиралась применить, была не только затратной, но и достаточно сложной. Требовалась невероятная концентрация чтобы создать детальный образ таких размеров. Оперировать и держать в узде единовременно такое количество энергии — это не шутка. В случае ошибки может как произойти взрыв, так и просто огненный шторм, сил которому хватит на полгорода.
И чтобы этого не случилось, на всякий случай, Мария начала с расстановки защитных печатей. В сопровождении пары рыцарей она свободно, без намёка на спешку, гуляющей походкой блуждала по городу, оставляя особые метки, невидимые для людей, но заметные для драконов. Чем-то похожим Арос воспользовался, когда лечил её. Именно поэтому маги не смогли обнаружить воздействие магии.
В процессе подготовки Мария осматривала город, в котором временно остановилась. В отличие от своего учителя, она не могла отказать себе в удовольствии и просто расслабиться. Нет. Драконья кровь бурлила, просила выхода, и это отражалось в поведение девушки. В её походке, жестах, наряде, общем желании выделиться. Тогда как Арос воспринимает своё превосходство как данность, он не стремится как-то выделиться. Но вот для Марии нужно время чтобы понять и принять образовавшуюся между ней и людьми пропасть.
А пока этого не случилось, она была причиной когнитивного диссонанса всех прохожих. С минимальной охраной, или вообще без оной. Одетая не по местной моде, но не хуже королевы. С отличительными особенностями, подчёркивающими её не человеческую натуру, и поведением, которое невозможно было объяснить.
К одним людям она проявлялся теплоту, к другим равнодушие, к третьим откровенную неприязнь. Стража, торговцы, ремесленники, представители местной знати, не важно. К каждому, с кем она говорила, было своё отношение. Некоторым казалось, что она видит человека насквозь.
Из-за этого даже возник небольшой казус. Эдвард должен был договориться с герцогом, но тот изъявил рьяное желание лично познакомиться с той, о ком успел наслушаться от подчинённых.
— Госпожа, вот вы где, — радушно улыбнулся высокий широкоплечий мужчина в опрятном дорогом камзоле. Убранные в хвост золотые волосы, овальное румяное лицо. Его можно было бы назвать милым, если бы не тянущийся ото лба через, через левый глаз, до самой шеи шрам. Вместо левого глаза — алый камень-артефакт, позволяющий видеть то, что не видно обычному глазу.
И в этом глазе Мария выглядела как огромный маяк в ночи. Мана вокруг неё дрожала, а кожа, казалось, горела, как у элементаля. Общий вид казался пугающими и внушал благоговение. Мужчине казалось, что перед ним стоит самый настоящий живой источник магии.
А ведь, если бы не артефакт, он бы этого не увидел. Гномий глаз работал иначе и намного лучше, чем обычные чары «зрения маны». Девушка явно защитилась от лишнего внимания со стороны магов.
На руках мужчины были надеты магические перчатки-усилители. На левой стороне груди висели разные награды, а на правом плече отдельный кожаный наплечник из какой-то необычной и явно дорогой кожи.
Помимо стражи рядом с герцогом стоял и Эдвард. Бывший паладин молча наблюдал за развитием событий, ибо что мог, он уже сделал. Всё-таки у Марии, в сравнении с ним, куда больше полномочий.
Молча посмотрев на Эдварда, Мария подняла левую бровь, мимикой изобразив вопрос: «Какого вы тут делаете?». Эдвард вздохнул, и взглядом указал на хозяина города.
— Позвольте лично поприветствовать вас в моём городе, миледи, — поклонился человек, приложив руку к животу. — Моё имя…
— Я знаю, кто вы, Зарин Хартон, — холодно произнесла Мария, осмотрев человека. В голосе не было ни рыка, ни угрозы, но у всех, кто его услышал, пробежали мурашки.
— Ох… Мне льстит, что моё имя вам известно, миледи Мария, — выпрямился мужчина. Тогда как его охрана покрылась испариной, на его лице не дрогнул даже мускул.