— Разумеется, — подтвердил президент. — Россия стремится войти в состав цивилизованных государств, поэтому мы не будет грабить кого-нибудь бесплатно.
Министр иностранных дел покачал головой:
— Неправильная формулировка, Сергей Сергеевич. Некрасиво, пошло, грубо, и чревато репутационными потерями.
— А вы что предлагаете, Андрей Дмитриевич? — нахмурился Бунин. — Оставить демарш какой-то там Киргизии без ответа? В таком случае нас скоро африканские страны вроде Верхней Вольты или Берега Слоновой Кости пинать начнут.
— Ну это вряд ли. А вот киргизам вчиним иск о возвращении кредитов, и введём внешнее управление несостоятельным должником. Вопросы денег понятны всему миру и возражений не вызовут.
— Они нам тоже должны?
— Проще сказать, кто нам не должен. Мы как в советское время покупаем лояльность всяких там папуасов миллиардными безвозвратными кредитами, а они в ответ за нашей спиной крутят фиги, и смеются втихомолку над глупыми русскими ваньками.
— Бля…
— Политика, Сергей Сергеевич. Они хоть уже и не союзные республики, но всё равно кормим. Правда, уже меньшее количество и в меньших объёмах. И социалистические страны на шее не висят. А так да, нечто похожее на Советский Союз, только после обработки кривыми руками и ржавым напильником.
— Ещё раз бля…
— Карма, Сергей Сергеевич. Мы всегда хотели, чтобы нас любили, пусть даже и за деньги. И в этом наше коренное отличие от Руси царя Ивана Третьего — вот ему насрать на любовь всей Европы, Азии и остального мира, потому что за ним сила. А сила, как известно, в Правде. Он прав, потому и сильней. Вот как-то так.
— Предлагаете… — президент многозначительно недоговорил.
— Россия пока не в той весовой категории, Сергей Сергеевич, но образец для подражания у нас есть. Куда торопиться? Мы потихоньку спустимся с горы и поимеем всё стадо…
Происходящие в стране события почти никак не затронули спокойную и размеренную жизнь дома престарелых, расположенного на окраине забытого богом и людьми районного центра Саратовской области. Разве что исчез в неизвестном направлении директор дома господин Энвер Мелик-Пашаев, и его двоюродный брат, главный бухгалтер того же дома престарелых, господин Полад Мелик-Пашаев. Поговаривали, правда, что их можно поискать в мутных водах Волни, составив конкуренцию ракам, но кто же в наше время верит слухам?
А всё остальное осталось на своих местах, в том числе и меню, составленное с заботой о здоровье подопечных.
Егор Семёнович Кузьмин тоже заботился о своём здоровье, поэтому без остатка съел сваренную на воде пшённую кашу со следами маргарина и двумя кусочками ржаного хлеба, завив всё это слабым несладким чаем, и вышел в сад на утренний моцион. Садом здесь называли заросший жёлтой акацией и клёнами кусок двора с тремя полусгнившими лавочками и покосившейся беседкой. В беседке уже расположились доминошники, ожесточённо вбивающие в столешницу чёрные костяшки с белыми точками.
— Рыба!
Домино Егора Семёновича не интересовало. Да его вообще мало что интересовало, так как рак лёгких в последней стадии гарантировал откинутые коньки в ближайшие три-четыре месяца. Может быть, стадия и не совсем последняя, но врачи стыдливо отводили глаза и невнятно бормотали что-то о недостаточном финансировании при неблагоприятных прогнозах на операцию… Короче, денег очень хотели. Да Семёныч бы и дал денег, если бы они были. Но откуда? Простейшая операция на коммерческой основе в центре протонной хирургии в Димитрове стоит от трёх миллионов, да койко-место восемь тысяч в сутки… Это пенсия за ближайшие триста лет, если не больше.
Егор Семёнович прошёл мимо доминошников, поприветствовав их едва заметным наклоном головы. Для человека, половину жизни вкладывавшему четверть дохода в якобы выигрышные облигации государственного займа, любые игры были не по нутру, будь то домино, футбол или хоккей.