— Довольно сложно найти в этих строках какой-то призыв к действию. — Тэо сомневался не меньше сойки.
— Мы знаем из других преданий Храма. Кровь таувинов обладает большой силой, ибо озарена светом мира лун и солнц. В прежние века, после раскола между учениками Шестерых, такие, как госпожа, — последовал кивок в сторону Шерон, — охотились на рыцарей света. Ловили их последний вдох, собирая силу.
Шерон пыталась обратиться к браслету, но тот словно и не слышал её больше. Тишина. Точнее — пустота.
— Я бы не вошла в кипящую воду, — сказала она, — над которой клубится пар, если бы кто-то утверждал, что та холодна, лишь основываясь на старом пророчестве. Кровь сойки может оказаться пустышкой. Сможет ли она вообще помочь? Шрев не таувин.
— Да, — с уверенностью сообщил Ради. — Ибо Милосердная это увидела.
Лавиани снова протяжно зевнула, выражая свое полное презрение к происходящему. Тратить на это слова она решительно отказывалась.
— Ты знаешь, что делать, если Облако окажется рядом? — спросила Шерон у Бланки.
— Нет, — честно призналась та. — Но я так же ответила бы, спроси ты меня об искари прежде, чем мы вошли в Аркус. Вся моя надежда на то, что это случится, как там. Или как в даирате, когда я шила пространство.
— Цепляешься не за опыт, а за надежду. — Лавиани сокрушенно покачала головой. — Рыба полосатая, да проще сунуться в пасть к голодному крокодилу, надеясь, что тот выберет не тебя, а печеную тыкву, чем лезть к твари в теле Нейси, которая пожрала большую часть Рионы. Вот ты на это рассчитываешь, рыжая?
— Ты же сама сказала.
— Надежда — зыбкий песок. Лично меня она подводила много раз.
— У меня нет выбора. Я рискну. Потому что в противном случае не видать тебе твоих талантов. Иду туда исключительно ради тебя.
Они обе усмехнулись друг другу, и сойка едва поклонилась, принимая эту иронию как должное. Как лучший из всех возможных комплиментов.
— Есть еще проблема. — Тэо смотрел на серый город, раскинувшийся перед ними. Отсюда, с дворцового холма, открывался мрачный вид на огромное кладбище, которое когда-то называли Рионой. — Я сделал несколько попыток попасть в оставленные районы. Но меня отталкивает от границы.
— А меня нет, — влезла Лавиани. — Просто охватывает такой ужас, что ноги сами поворачивают назад. Как ты собираешься войти туда, Бланка? Что говорят писания Храма?
— Ничего.
Лавиани подумала было зевнуть, но лишь обреченно махнула рукой.
— Оно защищает себя, пока спит, — высказал предположение Тэо.
— Пока меняется и набирается сил благодаря тысячам убитых. — Шерон, говоря это, поняла, что её голос почти осип. Смерти вокруг никуда не делись, звали ее, шептали, молили, ненавидели и смеялись с издевкой. Приходилось запирать их в самый дальний уголок сознания, чтобы не слышать, не сойти с ума.
— Решение есть, — произнес Мильвио. — Когда армия Тиона высадилась на Талорисе и продвинулась к школе волшебников, Мелистат, используя силу шауттов, по сути ту сторону, закрыл свой дворец для всех живых. Никто не мог перешагнуть невидимую грань.
— Полагаю, теперь последует история, как твой дружок обманул Скованного? — кисло протянула Лавиани.
Легкая улыбка, в которой не было ни капли радости:
— Асторэ дали ему магию, он стал частью той мощной силы, что живет в тебе, Тэо.
Акробата озарило, и тот щелкнул пальцами:
— Зеркала Марида...
— Да. С помощью них он обошел преграду лунных людей.
— В университете я читала, что Марид создал зеркала для шауттов, — сказала Бланка.
— Марид создал их для себя, но потом, во время Войны Гнева, был обманут шауттами, и те использовали их в своих целях. Затем, уже после Катаклизма, Тион запер зеркала силой асторэ, чтобы демоны не могли их использовать.
— А Тэо — асторэ. И ты хочешь, чтобы он попробовал снять «замки» Тиона?