Что характерно, кинуться на фею, в руках которой оказалась разряженная двустволка, он не пытался. Сдался писатель, морально смирился с положение пленника. И правильно, потому что под юбкой у Мужика с топором таился маленький сюрприз.
– Где патроны от двустволки? – спросил я.
– На втором этаже, сейф всегда открыт.
– Я схожу, – Элион, до этого зачем-то доламывающая платяной шкаф, убежала, оставив за собой груду досок.
Какие-то у принцессы и феи начали наблюдаться деструктивные наклонности. К детскому психологу их сводить, что ли?
– Так что вы хотите? – простонал пленный.
– О, мы всего-навсего хотим справедливости и компенсации, – зловещим тоном пояснил я, ещё раз проводя клюшкой по телу развалившейся на диване женщины.
Вновь стон и… мне показалась, или она попыталась насадиться на заканчивающий клюшку крюк, когда я протащил его по внутренней стороне бедра?
Такое поведение пленённой женщины дурманило голову и сбивало с мыслей. Ну что такое… Я помотал головой, немного разгоняя сладострастные и аморальные видения. Жене писателя и так досталось, когда её изнасиловала группа братков. Да и насилие над женщинами меня никогда не привлекало…
И всё же я бросил внимательный и изучающий взгляд на Аню, практически распахнувшую халат, который едва-едва прикрывал обнажённую грудь.
С трудом, но мне удалось сдержать порыв зарядить клюшкой прямо по большим белым сиськам полуобнажённой фифы. Что за странное желание? Раньше я такого за собой не наблюдал.
– Какой справедливости? Я ни в чём не виноват! – закричал Воронин. – Ни в чём.
– Врёшь, – наконец-то смог я оторвать взгляд от женщины. – Все в чём-то виноваты, так что врёшь очень глупо.
В качестве наказания за ложь я дал ему клюшкой по рукам, а затем потыкал в живот, закончив парой ударов по голени.
– Я виноват, виноват, – запричитал писатель. – Я в очень во многом виноват! Но я не помню, чтобы как-то обидел именно вас!
– А может, это был не ты? – задумчиво потянул я. – А может быть, это была твоя жена?
– Нет, не трогайте Аню! Не трогайте её! После того случая она немного повредилась рассудком. Психотерапевт сказал, что это нормальная реакция – сексуализация травмы. Её изнасиловали и теперь эта рана чешется, и она ищет…
– Повторения приятного опыта, – заключил я, проводя клюшкой по лицу Ани, которая тут же попыталась её облизать.
Я аккуратно похлопал её крюком по щеке и вгляделся в помутившиеся глаза. Нет, не от страсти её взгляд проходит сквозь меня. Жена писателя что-то вспоминала, что-то прокручивала в своей голове.
Так почему же мне так хочется стащить с неё халат и растянуть прямо здесь, на виду у мужа? Я приложил ко лбу холодную клюшку, слегка мокроватую от женской слюны.
– Ну так что, Воронин, ты будешь говорить? – я развернулся к пленнику и нанёс хлёсткий удар клюшкой по плечам.
– Да, да, я буду говорить! – он сжался, скукожился. – Только скажите, про что мне рассказать!
А действительно, почему я ничего не спрашиваю у него?
Я вдруг понял, что откуда-то изнутри меня исходит сильное желания растянуть пытку подольше. Мне хотелось мучать и издеваться, разрушать и давить.
Ммм, скоро стану маньяком.
– Нет, так не пойдёт, – издевательски покачал головой я. – Ты должен сам понять, в чём твоя вина. Расскажи мне о тайне, Воронин, об интересной и захватывающей тайне, которой владеешь только ты и твоя жена…
Боже, что за ахинею я несу?
Меня прервала Элион, ворвавшаяся в зал с включённым ноутбуком в руках.
– Смотрите, что я нашла! Он там что-то писал, – весело и как-то нехарактерно для себя хихикнула она.
С таким же неадекватным смешком к ней подскочила Топка, которая как раз закончила рвать обивку на одном из кресел. Девчонки склонились над ноутбуком, что-то изучая и переговариваясь.
– Ну и ерунду же он написал, – вдруг громко заявила Элион. – Это же настоящая порнография, да ещё и с малолеткой… Да он же педофил!
– Я не педофил, не педофил я! – запричитал писатель. – Просто небольшое литературное хулиганство, не более! Автор, герои и события могут быть совершенно не связанны!