Дошёл до ворот и понял, что слегка дурак. Когда уходил — всё было просто. Сам спланировал на землю, а скелеты прыгали со стены. А обратно-то как? Ворота-то уже успели заложить по моей отмашке. Народ у меня оказался догадливый, успели ещё вчера собрать деревянную лестницу. Не слишком удобно, но скелеты не жаловались. Дичь встретили с радостью, уже вечером она пошла на стол.
А я внезапно вспомнил про пленника и соизволил, наконец, спуститься в подземелье. Пленник уже пришёл в себя, Май его даже подлечила немного. Кормили его скудно, но кормили, так что совсем уж обессилевшим он не был. Смотрел на меня из-за решётки. Взгляд дерзкий, ноздри раздуваются, поза напряжённая.
— Ты меня понимаешь?
Ноль реакции.
— Ty govorish’ po russki? Do you speak English? Du sprichst Deutsch? Tu parles français? Parli italiano? Anata wa nihongo o hanasemasu ka?
На лице мелькнуло удивление, но не узнавание. Естественно, земных языков он не знал. Я бы удивился, будь иначе.
— Знаешь, если ты не начнёшь отвечать, я просто превращу твою тушку в скелет, вызову духа и буду задавать вопросы уже призраку. Там у тебя даже призрачного шанса не будет мне не ответить.
Мужик сморщился и отвернулся. Ага, значит — понимает. Отлично.
— Я хочу узнать о вас. Как вы живете, как молитесь своим богам. Понимаешь меня? Узнать о твоём народе.
— Я не буду говорить с мертвецом! — огрызнулся, наконец, пленник.
О! А язык-то он вполне понимает.
— Почему? Откуда такая нелюбовь к нежити? — заинтересовался я.
— Приходи сюда и загляни мне в лицо, трус! — выкрикнул дикарь. — Я не буду говорить с твоими куклами!
А, вот оно в чём дело!
— Ох, где мои манеры! Барон Арантир, Лич. То есть воскрешённый мертвец. Ни в каком другом виде я перед твоими очами появиться не могу. Вот так вот я и выгляжу, — руками провёл вдоль собственного тела. — Понимаешь меня?
Дикарь нахмурился.
— Тебе меня не обмануть!
Ударил ладонью по черепушке. Ага, skullpalm.
— Тебе не всё равно, а? Ну, давай я сюда кого-нибудь живого приведу, будем через него общаться. Ты себе это представляешь? Я говорю: скажи ему, что он — кретин. Третий человек говорит: эй, дикарь. Барон Арантир говорит, что ты — кретин. А ты отвечаешь: скажи своему барону... И так далее.
— Я не буду говорить с твоими слугами! Только с вождём, что засел в крепости!
Складываю руки в замок.
— А не до хрена ли чести, кусок ты мяса? Ты себя не назвал. Может, ты просто щит за настоящим воином носил, да топоры подавал? Может, ты сам слуга, что только палатки ставил, да воду носил.
Дикарь взъярился.
— Я воин племени!