Она закатала рукав и взмахнула ножницами. Я подскочил с дивана. На тонком белом предплечье появились три глубоких раны. Москвина с совершенно невозмутимым видом смотрела, как из неё сочится кровь. Через минуту Москвина подошла ко мне. Кровь остановилась. Края рваных порезов сцепились и срастались прямо на глазах.
— Так, кто тебя обратил?
Впервые за долгое время я встретил человека, который меня понял. Москвина вытирала засохшую на руке кровь, а я говорил. Я рассказал ей историю о дурацкой поездке вместе со своим братом. О том, как завязалась драка и как приехала полиция. Потом я рассказал ей про дом, девушку с ребенком, полусгнившего монстра. Пересказал, насколько помнил, его слова. Вспомнил, как он отдавал дань своим предкам.
— Почему он тебя не съел? — спросила Москвина, оттирая остатки на кисти.
Из её уст это прозвучало так спокойно, что я немного поёжился.
— Не знаю, — я пожал плечами. — Я ударил его. Он сказал, что поклялся оставлять в живых смелых.
— Мгу…, — Ксения кивнула. — Кто-нибудь ещё знает?
Я помотал головой и вдруг понял, что совершенно не знаю Москвину. Сейчас передо мной была совсем не так скромная девчонка. Она была уверенной и… другой. Не знаю, почему, но её вопрос заставил меня напрячься. Наверное, дело было в её взгляде или тоне. Она не просила разъяснений, но я сам всё выдал. Рассказал про разговор с Марком, легенду, липовую справку. Москвину это устроило, и тогда она спросила: «Помню ли я название той деревни?». Название я не помнил, но запомнил дорогу, когда утром мы возвращались с Марком.
— А что? — я наклонился к ней. — Это может мне как-то помочь? Если я вернусь к этому Эгону, то он?..
— Нет, — она помотала головой.
Потом Москвина спрашивала меня о разных деталях: как он выглядел, как меня обратил, сколько прошло времени, как сильно я чувствую голод.
— Кажется, что больше нет сил терпеть, но с каждым днём становится всё хуже. Неделю назад я хотел покончить с собой, — я показал Москвиной почти невидимые шрамы на руке, — я сегодня я мечтаю чувствовать себя хотя бы также, как чувствовал тогда.
— Это только начало, — Москвина посмотрела в окно. Её глаз дернулся.
— Начало?
И тут меня, будто током ударило. Москвина изменилась и, знала больше меня, но она была такой же несчастной жертвой.
— А как давно ты?..
— С лета, — ответила она и скрестила руки за спиной. — Семь месяцев и одиннадцать дней.
— О боже…
— Вряд ли он существует.
Москвина рассказала свою историю. Она познакомилась с парнем в интернете. Он написал первым. Они погуляли и понравились друг другу. Завязались отношения. Каникулы перед одиннадцатым классом стали лучшими каникулами в её жизни. Они ходили в поход, валялись на пляжах, смотрели кино и летали на воздушном шаре. Она рассказала, как он в первый раз её поцеловал под подъездом, когда провожал домой. Она говорила об этом с придыханием, а в голове у меня всё никак не укладывалось: передо мной стоит та самая Москвина, о которой Серов всего пару дней назад говорил: «В первую брачную ночь её жениху перепадет поцелуй в щечку, на годовщину — в губы, а секс — только в честь пятилетия».
Они встречались. Он приходил к ней в гости и познакомился с мамой. В один прекрасный вечер они задержались в парке.