Крестьяне, возглавляемые рыжим здоровяком, воспряли духом и ускорились, открыв второе дыхание.
- Ай-яй-яй, - быстро тараторил юноша, ползая на четвереньках и лихорадочно пытаясь собрать как можно больше денег. – Ай-яй-яй… - но расстояние между ним и крестьянами неуклонно сокращалось. «Принц» решительно ничего не успевал.
Поднявшись, он сделал пару шагов, но вскрикнул от боли: в лодыжку словно вонзили острое тонкое шило.
- Ай-яй-яй, - продолжил напевать молодой человек, покрывшись потом, и судорожно соображая, что делать. – Ай-яй-яй…
А сельчане – красные, взмокшие, не привыкшие к долгим забегам и оттого ещё более злые - приближались с неотвратимостью разогнавшегося кабана.
Выбор был невелик: либо прямо по дороге, но ужасно медленно, либо в крутой овраг, рискуя сломать себе шею, но быстро и с возможностью выиграть немного времени. Несмотря на очевидную самоубийственность второго варианта, «принц» предпочёл его и, продолжая кричать, но уже не «ай-яй-яй», а нечто непристойное, шагнул вниз.
Юноша прекрасно понимал, что безопасно и безболезненно съехать на пятой точке у него не выйдет, а потому ничуть не удивился, когда покатился кувырком по крапиве, прошлогодней прелой листве и сухим хвойным веткам, которые оставляли жуткие царапины. Земля колотила по бокам не хуже крестьянских жердей, а мир перед глазами вращался, словно в калейдоскопе. Цветные пятна крутились всё быстрее, пока не превратились в круги и кольца.
И тогда прозвучал хруст. Хорошенько взболтанный мозг воспринял его, как нечто из другого мира – отдалённое и не имеющее к реальности никакого отношения. На какую-то долю мгновения юноше показалось, что он летит, но потом сильный удар вышиб из лёгких остатки воздуха.
Будто сквозь подушку «принц» слушал чьи-то стоны, пока не пришло осознание, что стонет он сам.
Спустя какое-то время стало полегче. Юноша, напряжённо охая, попытался вспомнить, как обращаться с сознанием и конечностями, и достиг определённых успехов. Вскоре он почти сумел сфокусировать зрение и сделал вывод, что находится где-то под землёй, поскольку было темно и пахло погребом.
На поверхности спорило очень много разгневанных людей, и среди целого сонма голосов особняком стоял рёв рыжего мужика, убеждавшего односельчан, что надо продолжать поиски. Именно поэтому первым, что сделал мошенник, несмотря на очевидные попытки организма лишиться чувств, поднялся на четвереньки и пополз в темноту. Даже в таком положении его качало и ужасно тошнило. Радовало лишь то, что желудок, не привыкший к такой роскоши, как трёх-, двух- или хотя бы одноразовое питание, вцепился в еду, не желая выпускать ни крошки.
Юноша ничего не видел, лишь осязал, как пружинит под ладонями сырая рыхлая земля, перемежаемая иногда холодными осклизлыми камнями. Он успел несколько раз завалиться набок, запутаться в какой-то верёвке и ободрать локти о груду острых камней, пока, наконец, не отполз достаточно далеко от колодца, в который свалился. Молодой человек изо всех сил старался остаться в сознании, но, оказавшись в безопасности, всё-таки уронил голову на что-то стальное, холодное и угловатое и провалился в забытье…
- Эй! Эй! Эй, ты!