— Иными словами, зло законно завладеет миром? — задумчиво переспросила девушка.
— Да, — согласно кивнул эльфиол.
— Знают ли об этом горные ведьмы? И Повелитель?
— Никто, кроме нас, об этом не знает. Но о ведьмах позже. Дослушай. Как ты поняла, это время уже приближается. Агвирон выбрала подходящий момент для нападения. Впрочем, от неё тут мало что зависело. Она давно не владеет собственным сознанием. У Агвирон есть сильнейшее волшебство, которое она считает непобедимым.
Сенеренталь задумчиво посмотрела вдаль. «Что же это за волшебство? С каким оружием мне предстоит столкнуться?» — рассеянно сказала она самой себе.
— Тебе нужно научиться двум вещам, — прервал ее размышления Кондр. — Превращаться в дракона и создавать Лотос. Чем больше будет твой дракон, тем лучше.
К эльфиолу почти незаметно подошел ещё один сородич. Сенеренталь отметила в голове легкий шорох его шагов среди общих звуков природы, но внимания не обратила. И вот теперь она обернулась и увидела незнакомца.
— Знакомься, это Ивлин, — представил юношу Кондр. — Он смотрит за младенцем. Раньше это была моя обязанность, но не так давно я передал её своему лучшему ученику, — он улыбнулся Ивлину, тот с достоинством кивнул, принимая его похвалу.
Эльфийка и эльфиол молча поклонились друг другу в знак приветствия. Ивлин встал рядом с учителем, а Сенеренталь опять взглянула на Олиена.
— А когда его миссия закончится, он будет расти, как обычный живущий?
Кондр кивнул. Ивлин подошел поближе к краю выступа.
— А он будет помнить вот это? — Сенеренталь кивнула на облако.
Кондр неопределенно пожал плечами. А Ивлин произнес:
— Его возраст — восемь месяцев со дня рождения. Ну, не считая, разумеется, тех семидесяти восьми тысяч лет, которые он не изменяется… Ты помнишь себя в восемь месяцев?
Девушка не ответила и перевела взгляд с линии горизонта на младенца и теперь только заметила сквозившую в каждом привычном движении усталость, несмотря на то, что малыш по-прежнему искренне улыбался и светился. Субстанция, из которой он черпал основу для своих пузырей, переливалась при свете и вызывала у него восторг. Внезапно Кондр шагнул вперед и стал осторожно пробираться по узкому выступу, приближаясь к висевшему облаку.
— Что он делает? — спросила Сенеренталь у Ивлина.
— Меняет цвет. Шары пошли одни зеленые, желтые да оранжевые, — пояснил тот. — Красиво, конечно, ничего не скажешь, но, если он не поправит дело, на Тоукси будет сильный дефицит терпения.
Эльфийка улыбнулась и стала вместе с новым знакомым наблюдать за работой эльфиола.
А Кондр тем временем подобрался к облаку совсем близко. Ступить на белую клубящуюся дымку он не мог, но дотянуться до младенца — вполне.
— Олиен! — тихо окликнул его эльфиол.
Мальчик как раз выпустил новую порцию пузырьков опять-таки желтого оттенка и медленно-медленно повернулся. И Сенеренталь наконец увидела его лицо. За поверхностным выражением веселости скрывалась огромная задумчивость, как будто он все время пытался что-то вспомнить.
— Будь терпеливее, мой мальчик. Побольше синих, пожалуйста, — тихо, но твердо произнес эльфиол.
Младенец еле заметно нахмурился. Эльфийка улыбнулась, умилившись выражению его лица.