ГЛАВА 19. Свет Лотоса
Элиор сосредоточенно склонился над принцессой. «Сначала внешность!» — убежденно считал он. Перед ним лежал портрет, нарисованный Эвелис, с которого он должен был перенести облик девушки на тело горной ведьмы.
— Это неправильно! — говорила ему Тарья. — Нельзя сперва создавать оболочку! Ты не знаешь, какой она может быть! Ты не знаешь выражения её лица, особенностей её мимики, ты можешь нарушить что-то в её строении, и тогда ей будет сложнее становиться собой! Принцесса сама поможет тебе сделать свою внешность, когда будет мыслить, как настоящая Калипсо. Её душа отразится на её лице!
Но Элиор придерживался другого мнения. Поэтому перед ним лежал портрет, а рядом стояли две другие ясновидящие, которые должны были помочь ему проникнуть в тело заколдованной волшебницы.
–
Элиор смотрел на совет ясновидящих, который в полном составе находился в его комнате. Тарья грустно сидела на подоконнике, не глядя на эльфа, и задумчиво водила рукой по оконным створкам. Снега небо больше не извергало, но он, уже выпавший, не таял, а так и лежал по всему двору ослепительным покрывалом, словно предавал забвению замок и всех его обитателей, скрывая его от всего остального мира. Эта весна совсем не была похожа на прежние вёсны.
В Фиалик прибыло воинство целителей со всей Танмере, среди которых, как и предполагала Эвелис, был Ксион. Эвелис и Олоримэ Повелитель разрешил на время покинуть дворец и навестить эльфа, приходившегося одной из предназначенных кхэлином, другой — братом. Узнав об этой ещё одной связующей ниточке между ними, Повелитель снова подивился мудрым делам Создателя.
Пока эльфиек не было в замке два дня, Тарья находилась там совсем одна. Элиор, занятый только принцессой, не подходил к ней, а Тарья не могла помогать ему в том, что считала неправильным.
— Я уничтожил принцессе всю её память, хранившую дела ведьмы по имени Наирра, или Иррана, как она называла себя в последние годы, — проговорил Элиор, мельком взглянув на сидевшую на окне кхэль. — Теперь в ней есть только то, что было с ней при рождении и то, что она успела принять в первые несколько месяцев нахождения в родительском замке: зачатки начавшего формироваться характера, неразвитое магическое начало. Кое-какие знания о мире я также сумел заложить в неё. Она может говорить, но ещё очень мало знает. Ведь знаний, полученных ведьмой, у неё нет…
— Иными словами, у неё разум как у ребенка? — не отрываясь от окна, спросила Тарья.
— Почти так, — не стал отрицать Элиор. — Но я вижу, это единственное, что мы могли сделать. Теперь она сможет учиться и стать той, кем должна была стать!
— Другой вопрос, сколько времени это займет… — сомневаясь, покачал головой Илландор.
— Сколько бы ни заняло — теперь мы имеем маленькую волшебницу, не мыслящую зла, а не жестокую горную ведьму, — возразил главный ясновидящий. — А если бы я попробовал изменить её характер, оставляя полученные ею в облике ведьмы знания, то потерпел бы поражение. Ибо знания тесно связаны с опытом и моментами, когда они были получены. А в её жизни эти моменты не всегда были добрыми. Из них формировалась сущность Ирраны. Поэтому, уничтожая мысли ведьмы, необходимо было уничтожить все её воспоминания. И практические в том числе!
Тарья оглянулась на Элиора и, ничего не сказав, грустно покачала головой. Она всё ещё считала, что ту девушку, которой была Иррана, можно было переделать. Однако Элиор почему-то никак не хотел понимать её. Она не настаивала и не держала зла на то, что кхэлин придерживался другой точки зрения. Тарья раз и навсегда решила для себя, что никогда не будет разделяться с возлюбленным из-за вопросов магии. Тем более когда речь идет о ясновидении.