— Эарлан, подержи! — радостно кричала семилетняя девочка, кидая брату сорванные в саду цветы. Принц, с обожанием глядя на сестру, ловил белоснежные стерры, розовые миланнии и голубые низериланы, а она всё перескакивала с одной клумбы на другую и складывала на услужливо подставленные руки всё новые и новые цветы. Зачем они ей понадобились в этот раз, Эарлан не знал. Может быть, она снова захочет посмеяться над ним и заплести ему косы на его длинных светлых волосах, только теперь уже украшая свой шедевр цветами. Это его не беспокоило. Как не беспокоило и то, что если кто-то из слуг застанет их здесь, а особенно его с охапкой этих редких и очень дорогих цветов, то им несдобровать. Даже несмотря на то, что они дети императора… Тут приложит руку и сам император-отец! Но Эарлану хотелось доставить радость этой смелой, нахальной девчонке, а по совместительству — его дорогой сестре, умеющей всех заставить плясать под свою дудку.
— Ах, Калипсо, что же ты делаешь! — ну вот и няня нарисовалась… Эарлан быстро обернулся и, несколько успокоившись оттого, что волшебница была довольно далеко от них, подскочил к сестре, схватил её за руку и бросился бежать вон из сада.
— Эарлан, Эарлан, подожди! — возмущенно кричала Калипсо. — Там остались мои иверли, мои сиреневые иверли! Без них ничего не получится!
— Замолчи! — продираясь сквозь колючие кусты середника и закрывая от них сестру, пробормотал юный волшебник.
— Я хочу вернуться!
«Ох и упряма же ты!» — подумал Эарлан, продолжая тащить сестру за руку. Они вбежали в спасительную прохладу небольшой каморки, из которой можно, поплутав по коридорам, дойти до их комнат. Опасность миновала, Калипсо притихла. Эарлан успокоенно вздохнул, отлепляя от одежды примявшиеся цветы. Принцесса взглянула на брата подозрительно тихо и довольно, словно она задумала что-то ещё. И точно: мгновение — девчонка извернулась из-под руки брата и стремительно выбежала обратно в сад.
— Калипсо! Стой! — Эарлан бросился за ней, но остановился на пороге. Всё равно её не переубедить. Она упряма и своенравна. И крайне не любит подчиняться кому бы то ни было. Даже родному брату. Особенно ему…
…Калипсо любовно оглядела законченную картину и подошла поближе к окну, рассматривая её и так и этак. Рисовать она любила, очень любила. Особенно дорогих ей живых существ — родителей, брата, добрую няню — их лица, несмотря на техническое несовершенство рисунков, выходили точно и очень похоже.
Дверь в комнату отворилась, и на пороге показался Севиор — сын главного советника императора. Они мало интересовались друг другом, и Севиор заходил к принцессе только затем, чтобы передать просьбу от отца или вызвать к матери.
— Вы рисуете, ваше высочество? — почтительно, но скорее из вежливости, чем по велению сердца, спросил волшебник, подходя к окну.
