— Ваша прекрасная дама хладнокровно зарезала маленького мальчика…
— Твой патрон ставит дурные спектакли. — Стеклянное око короля Франциско, рокот его речей, всё проигрывало его брату с прикрытым глазом и негромким, спокойным голосом. — Знаешь, кто сыграл малютку-принца? Кто за него погиб? Той ночью убили сына Розамунды, а кинжал вложили в руки матери. Отменная вышла бы трагедия, но сеньор Ита заигрался и забыл, что это жизнь. Так что, ты по-прежнему полагаешь, я держу под стражей не того?
Сезар отвернулся, стиснул между коленей вспотевшие руки. Беспринципность «патрона» не была дня него тайной уже лет десять, но такое! Такое… Эй-эй, спокойней. Клюв всё же дал слабину: чрезмерно привязался к Салисьо, не смог убить. Его, не другого! Малявка как знал, с кем подружиться, чтобы выжить. И сам «патрон» до сих пор жив. И дурной его спектакль только на руку узурпатору — младший принц выбыл, осталось уморить старшего…
— Я привёз тебе и вторую новость. — Рекенья сунул руку под салфетку. Какой ещё сюрприз у него заготовлен — метательный нож, стилет?! — Её ты услышишь впервые.
Сезар с облегчением выдохнул, когда дядюшка вынул всего-навсего зубочистку и заковырял ей в зубах.
— Я боюсь, что ты заигра-а-аешься и продолжишь играть Райнеро уже на тро-оне. Как бы ни порочил дом Рекенья я, твоя-я выходка была бы еще неприемлемей. Поэтому ты должен умереть за двои-их, умере-е-еть в обеих своих ипостасях.
— Умереть? Вы приехали ко мне… убийцей? У вас всего трое сопровождающих… — Котронэ подкинуло в кресле, он вскочил, глянул на вдавленные в сумрак двери. Сейчас сюда ворвутся люди Иньиго Рекенья, та троица, и слуги Валенто не преградят им дороги. Все служат новому королю, даже Клюв! А как бы иначе ему удалось сохранить на плечах свою хитрую голову?
— Мне, конечно, положена более пышная свита, но я не избалован. И кто сказал слово «убийство»? Игра-а-ай, Сезар ви Котронэ, делай то, что умеешь лучше всего. Готов спорить, ты зна-а-аешь, как вместе со своим принцем умереть понарошку. — Иньиго Рекенья жестом копьеметателя кинул в камергера зубочистку и мягко над ним посмеялся.