— Спокойной, — умиротворенно пожелал Кощей и с наслаждением растянулся на постели, повернулся на бок, ладошку под щеку положил да и уснул.
Следующей ночью он снова встал в глухой час. И потом — тоже. Домочадцы подхватили игру под названием «чахнуть над златом» с удовольствием и постоянно напрашивались на посиделки, а Кощей почему-то совершенно не чувствовал раздражения по этому поводу.
Вскоре по всей земле сказ пошел о том, как чах над златом Кощей Бессмертный. В былинах и песнях воспевалось. Да что какие-то там сказания! Волхвы и те утверждали.
Когда в царстве-государстве человеческом вдруг денежный кризис настал, Иван-царевич сразу понял, как его решать требуется. Пошел он тогда к царю-батюшке и стал упрашивать отпустить его в царство Кощея. Царь-батюшка на него грозно посмотрел, брови насупивши, но вместе с тем и приветливо — только он так мог. В общем, поглядел… как на дурака. Старший брат, не скрываясь, у виска покрутил, а средний сделал вид, будто на потолке побелка осыпалась и обнаружилась особенно ветвистая и красивая трещина.
В конце концов уговорил их Иван. На радостях даже коня не взял: как был, так в путь и отправился. Шел полями широкими, лез горами высокими… и прочим, чем полагается. Посохом служила ему палка, башмаков и вовсе не имелось (кризис же). Наверное, если бы не Сова Большая Голова, не дошел бы вовсе. Присмотревшись внимательнее, Иван таки понял, что не только голова у Совы большая, но и все остальное тело довольно упитанное. Она-то и проводила его к замку Кощея.
Вошел он в ворота, железом обитые, пробежал по стальному мосту над огненной рекой, едва пяток не опалив, остановился перед решеткой из булатных лезвий. Стоило подумать, как же дальше быть, — она возьми и поднимись. Прошествовал Иван по большой круглой площади, состоявшей из окружностей, вырезанных из черного и белого мрамора, поднялся по широкой лестнице из горного хрусталя. Дубовые двери, инкрустированные самоцветами, сами перед ним отворились, пропустив в зеркальный зал с круглыми колоннами, высокими сводами, огромными окнами с витражами и золотым троном у дальней стены. По всему выходило, кому уж не грозил кризис — так Кощею.
Страшно стало Ивану посреди красоты такой. Подумалось ему: раз Кощей сумел подобное чарами сотворить, то и силой обладает безмерной. Сказывали, немало он народу сгубил, да делать все равно нечего.
Иван поднял голову повыше — пусть не думают, будто испугался, — челюсть выпятил и вперед направился.
— Стоять! — донеслось вдруг громогласное.
Иван аж на месте застыл, ногу подняв и опустить забыв.
— Смотри, куда прешь! — тотчас пискнуло снизу.
Иван глянул и отшатнулся. Не то чтобы он боялся крыс — скорее, не любил просто, однако точно не знал, как относиться к представительнице хвостатых паразитов с ведерком и щеткой.
— Из... извини… — промямлил он и добавил: — те.
Крыса фыркнула, сверкнула алыми зенками. Из оскаленной пасти высунулся длинный розовый язычок и затрепетал, то сворачиваясь спиралью, то распрямляясь. Голый крысиный хвост странного кислотно-желтого окраса в фиолетовую крапинку и зеленый горошек при этом вилял из стороны в сторону. И вообще крыса вдруг показалась Ивану неожиданно милой.