«Димон, мы с тобой тридцать лет вместе, — продолжать искушать голос, — у творческих личностей самосознание расширенное и визуализируется хорошо. Я твоя совесть и вот, что тебе скажу: ну попали мы в исекай, так к черту все эти условности — давай уже зажжём как в студенческие годы!»
«Я в секту уйду, — сказал ему непреклонно, — в орден, где обет безбрачия дают. Ты не совесть, ты — циничность под прикрытием, будешь так говорить — дружбе конец!»
Голос заткнулся, а я добежал до своего обиталища.
Во дворе горел костер и лица красоток на скамеечке, где они примостились. Для согрева они уже приняли из бутылки красного, судя по обстановке и чувствовали себя готовыми для продолжения вечеринки.
— Джерк, — замахала руками ветряная мельница, ранее носившая статус принцессы, — Шил тебе гитару подарил, испробуешь?
Как Дон Кихот, набирая скорость, я неуклонно двинулся к цели. Девчули раздвинулись, и я приземлился ровно посередине. Аиша тотчас задрала локоть, облокачиваясь на меня, а Кая склонила головку на плечо.
— Подлиза, значит улицу в честь меня назвал, — протянула принцесса в опасной близости от меня, дыша на меня парами «Безмятежности Создателей» 867 года, чем-то мятным и дурашливой юностью.
Мысленно я вздохнул: вот такая у меня судьба, ходить по веревочке над пропастью, будто канатоходец из цирка. А внизу толпа красоток и все ждут, когда ты сорвешься, чтобы растерзать.
— Каюське тоже надо улицу! — продолжила Аиша, почти упираясь в меня носом.
— Ар, — рыкнул я на неё и щелкнул зубами, намекая на укус, но она только шаловливо захихикала.
— В её честь назову город, — сказал я и коварно лизнул её носик. Нуачё, вода охлаждает!
Аиша прямо дернулась от неожиданности и чуть не упала, но я её схватил и укорил: «ну ты, мать, наклюкалась с бокальчика. Алкоголь — это же жидкость для снятия трусиков. Опьянение — временно, а истории, проделанные по пьянке, вечны!»
— Если это будет история с тобой — я согласна, — закокетничала она.
И кто только научил такому? Нормальная же была: надменная, холодная и неприступная. Как быстро вино разлагает богатый внутренний мир у детишек.
— Будет история, — согласился я, — когда вырастешь и отъешься, а батька твой перестанет на меня нож втайне точить.
— Да не точит он, — неуверенно проговорила принцесса, борясь со своей честностью и непреодолимым желанием меня успокоить. — я его уже предупредила. Он без мамки ничего важного не точит. А маманька в курсе, что ты классный.
— Я у тебя один, — претенциозно сказал ей, — значит надо меня беречь! Руками трогать осторожно, не кантовать, пылинки сдувать. Вот, бери пример с Каи!
— А, что? — очнулась задремавшая лисодевочка, — да, кусай его бережнее, как я.