Странным, невидящим (но не слепым!) взором обведя представших перед ним людей, недомертвец возобновил своё ненадолго прерванное бормотанье.
– Сыны Адотра и Химены! Внемлите, внемлите же моленью Ардамена! Хладные очи их пророчат… пророчат… и он придет, он – глас из бездны! Придет… – речь «Ардамена» была неразборчива, он большей частью глухо напевал, и четкие фразы вылетали из его рта с неожиданной страстью – для человека, скорее почившего, нежели пребывающего в этом мире.
– Он что, стихи читает? – спросил Грогар Лёлинга в крайнем изумлении. Лилия испуганно хихикнула. Ярл опомнился и направил копье в грудь «Ардамена».
– Вроде так… – ответил за него Лунга, ибо ученый застыл как камень.
– Иди отсюда, бедолага, – крикнул, словно глухому, Грогар. – Ты слышишь? Уходи!
– …измена… нет мне спасенья… Бреду, отчаявшись, в саду греха… срывая дремлющей рукой плоды успокоенья…
– Уходим, – скомандовал Грогар. – Кто его знает, что он еще выкинет? Это ж надо – труп, декламирующий стихи! Умрешь!
Они начали медленно, пятясь, отходить в сторону леса. Ардамен продолжал идти за ними, дергаясь, будто кукла на ниточках.
– Уходи! Пошел вон! – Грогар внезапно разозлился и ударил мертвого поэта кулаком по виску – тот, смешно раскинув руки и продолжая при этом свой патетический монолог, неуклюже плюхнулся на землю.
– …и дивные цветы, что распускаются у ног, всем волшебством весенних красок тревожа сердце; и пенье птиц, и рокот водопада… – Ардамен лежал на спине, глядел широко распахнутыми глазами на хмурое небо и воодушевленно – как может быть воодушевлена кукла, – читал стихи. Грогар, занесший над ним копье, замер. Ему вдруг стало жаль его – безвестного поэта-недомертвеца. В его сухом дребезжащем голосе ему почудилась…
Молодость, тоска, неразделенная любовь.
– …и дивные цветы…
Потухшие глаза когда-то пылали страстью…
– …и пенье птиц…
«О боги…»
– Пусть идет, – проговорил Грогар, опуская копье и отворачиваясь. – Он не причинит нам вреда.
На какой-то – кратчайший – миг он увидел в парне… себя.
Глава 17 - 20
17
Путники вошли в лес, сделали несколько шагов и остановились, опомнившись.
– Так, – произнес Грогар. – А куда это мы идем? В пасть к зверю? А, господин ученый? Проснитесь, дорогой мой!
Лёлинг обратил к ярлу свои сумрачные очи.
– Простите, я задумался. Думаю, надо идти, держась края леса, одновременно подыскивая какое-нибудь убежище. – Он задумчиво посмотрел на Ардамена, стоявшего поодаль, словно деревянный истукан. Ученый явно хотел что-то сказать, но промолчал. – Давайте же, пойдем, – буркнул он и неуверенно двинулся вперед.
Лес, по которому пробирались путники, вскоре заставил обратить на себя внимание. Он как бы раскрылся, обнажив то, чего никто сначала не заметил. Под его сенью сгустился полумрак, и в холодной синеватой дымке все казалось странно пустым, неживым, заброшенным. И ничего подходящего для убежища. Но ученого это, кажется, не заботило. Он все подгонял спутников, затем постепенно замедлил шаг и, спустя два часа, вообще остановился.
– Что такое? – спросил его Грогар.
– Я больше не могу. – Ярл с удивлением заметил, что старик плачет. – Что-то скверно у меня на душе. Словно… словно… предчувствие…