И в один прекрасный день, точнее, это было вечером, Эл сказала, что нам пора покинуть храм Манушермы и найти себе дом. Я так обрадовался, что даже не сразу заметил, как она нервничает.
А Эл тем временем торопливо лила теплую воду в таз, наводила в миске какую-то настойку из травы, пахнущей коровьим навозом, и тарахтела без умолку, повторяя нашу легенду. Я настороженно следил за всем этим, пытаясь вставить хоть слово в этот словесный поток, и наконец спросить, что происходит.
Эл вдруг резко замолкла, уставилась на меня и строго сказала:
— Подойди, нужно покрасить твои волосы.
Я удивлённо потрогал свои едва отросшие волосы. Что там красить? Там и волос-то почти нет, потому что Эл каждую неделю обривала мою голову налысо.
— Это еще зачем? — настороженно поинтересовался я.
— Я рыжая, Тайлария рыжая, а ты нет. Ты должен быть похож на нас, иди же скорее. Нам нужно уехать до рассвета.
— Почему? — придирчиво глядя на нее, поинтересовался я.
Игравшая с тряпичной куклой на коврике у камина Тай-Тай тоже заинтересованно уставилась на нас.
— У нас нет на это времени, — Эл смотрела на меня умоляюще. — Я позже все объясню, Тео, а сейчас — просто иди сюда.
Вздохнув, я зашагал к тазу, Эл намочила мне волосы и принялась втирать в голову запарившуюся травяную смесь.
Затем Элайна усадила меня на стул и строго велела:
— Сиди смирно. А то все перепачкаешь.
А сама продолжила торопливо собираться.
— А какие у меня волосы? — спросил я, пока она носилась по комнате и кидала все, что у нас имелось, в холщовый мешок.
— Светлые, — отмахнулась она.
Я раздосадовано хмыкнул. В храме не было зеркал, незрячим монахиням они ни к чему. Поэтому я даже толком и не знал, как выгляжу. Несколько раз пытался рассмотреть свое отражение в воде, но или освещение было ни к черту, или даже если и удавалось, отражение было слишком нечетким.
— И куда мы поедем? — спросил я, когда Эл набила полный мешок и достала сумку, в которую принялась складывать наши с Тай-Тай вещи.
— Я договорилась с человеком, он отвезет нас в графство Кей-Диуар, это в восемнадцати баргов отсюда. Там есть небольшой городок у реки, мы поселимся там.
— Подожди, — я окинул ее непонимающим взглядом и нахмурился. — А на что мы будем жить? Где мы возьмем деньги? Насколько я знаю, монахини тебе не платили, тебе даже с извозчиком расплатиться нечем.
Эл вздохнула и устало взглянула на меня:
— Есть у нас деньги, Тео. У нас достаточно денег, чтобы переехать, купить дом, и даже завести хозяйство.
— Что?! — возмутился я. — То есть? У нас все это время были деньги, но мы жили в храме? Почему, Эл?!
— Не кричи, а то тебя могут услышать, — шикнула она, какое-то время задумчиво смотрела на меня, а после все же ответила: — Я не знала, как быть. Прости. Я бы сама не справилась с вами, я не знала, куда мне идти и как дальше жить. Я ведь... Я ведь почти ничего не умею. Всю жизнь меня учили, как блистать при дворе, как разговаривать, как делать красивую прическу и как станцевать, чтобы вызвать восхищение аристократов. Никто не учил меня, как выживать, как зарабатывать собственным трудом. А здесь... здесь мы были в безопасности.
— Но больше мы не в безопасности. Почему? — я внимательно уставился на нее.