Мрачное прошлое.
Следующий день начался для меня как обычно – я проснулся на мягко покачивающихся в воздухе носилках, когда солнце уже было в зените. Опять проспал больше полдня, а то и поболе.
Наученный недавним горьким опытом, я покрепче ухватился за края носилок и только потом рискнул открыть рот:
- Доброе утро.
Поразительно. Носилки лишь слегка дернулись, но даже не накренились. Вот, что кулак чудотворный делает!
- Доброе утро, господин – поприветствовал меня хор голосов.
- Вам не тяжело меня нести-то? – поинтересовался я.
Меня клятвенно заверили, что драгоценная ноша (это я), совершенно не тяготит и это большая честь для них. Про то, что вчера моя тушка оказалась валяющейся в дорожной пыли, они не упомянули, а я благоразумно промолчал.
- Как давно мы в пути?
- Полдня уж идем, господин – ответил носильщик с подбитым глазом, что не мешало ему радостно улыбаться.
Приподнявшись на локтях, я осмотрелся, старательно игнорируя проснувшуюся боль.
Окружающая местность сильно изменилась. Лес сменился на череду невысоких и заросших кустарником холмов. Дул сильный холодный ветер. Ранее пронзительно синее небо, сменило цвет на темно-серый. Несмотря на безоблачное небо, казалось, что скоро начнется дождь. Пасмурно…
- Сколько дней нам еще идти? – спросил я.
- Немного осталось, господин. Вон, видите впереди скала виднеется? – указал носильщик
Присмотревшись, я заметил вдали очертания огромной скалы. Судя по размерам это целая гора. Прикинув направление движения, я убедился в правоте носильщика – отряд держал курс точно на скалу.
Вот он конечный пункт путешествия. Четкий ориентир впереди.
Вопросов возникло еще больше.
В первую очередь хотелось узнать, зачем именно мы держим путь к этой скале?
Нападение или разведка отпадают сразу – женщины и дети не вписываются в картину. Мы не можем идти в атаку, одновременно таща за собой пятьдесят женщин и тридцать детей. Это немыслимо.
Может, мы от кого-то убегаем?
Сомневаюсь. Назад никто не оглядывается с испугом. Все смотрят только вперед, и чем дальше мы продвигаемся, тем больше безнадежности на лицах. Будто дружным строем двигаемся к эшафоту и смертной казни.
- Как тебя зовут? - обратился я к разговорчивому носильщику.
- Тишен, господин.