Если правильно разбираюсь в местных реалиях, то думаю, для имиджа мальчишки это большим плюсом пойдет, чем даже довольно условное родство с сенешалем.
Меж тем, пока дракончик обнюхивал Жока и лазил по нему, отчего тот как новогодняя елка светился, я бродил меж плошек с пеплом по звезде и разглядывал руны, которые вдруг опять начал понимать.
Действительно, я как будто сроду знал, что единичный крупный знак, это «память», а четыре других — «пустота». Откуда-то всплыло понимание, что строчки из мелких рун, вписанные в средние сегменты, это не слова, а уже целые фразы: «усиление направленного воздействия», "поддержка разума объекта воздействия","якорь силы пришедшей извне« и тому подобное, что я прочесть мог, но пока, конечно, не понима...
Понимал! Да еще как! А если закрыть глаза, то текст так и бежал в темноте, объясняя доходчиво, что сила, пришедшая извне, это магия мира, подтянутая заполненной рунами пентаграммой к объекту воздействия и точки воздействия обязательно следовало якорем закреплять. Сочетание же рун «поддержка» и «разум» нужны, чтоб оградить восприятие объекта от перенапряжения.
Так же теперь, кроме конкретики, я имел по теме рунописи некоторые общие знания. Например, что заклинания, те корявые фразы, что мне подсовывали от деда, в оригинале пишутся именно на этом, в общем-то, искусственном языке, который сформировался в незапамятные времена из наречий каких-то там архонтов, демиургов и эльфов разных кровей.
При этом текст, «откликнувшийся» на мысленный вопрос, с одной стороны выпадал текущим листом — будто в Ворде жмешь на полосу прокрутки, с другой он читался не с естественной скоростью, а воспринимался запрошенной темой сразу полностью. Так, наверное, редкие вундеркинды запоминают книги целиком, лишь наспех пролистывая страницы.
Я безумно обрадовался и тому, что эльфийский пофигизм ритуала не сбил и «ученье» мое все ж оказалось качественным, и тому, что теперь не придется ловить момент и признаваться в очередной своей дефективности.
С тем на радостях и подались вниз.
А вот в покоях, когда взглянул на себя в зеркало, немного расстроился, поскольку волосы мне Дама все же пожгла и теперь на темных прядях рваными, съежившимися на концах лохмами, виднелись порыжевшие места. По ходу, придется стричься...
Но испорченная одежда, в основном рубашка, рукав которой, как и волосы, попал под самый горячий дых, меня скорее обнадежила. Теперь по поводу нее можно будет провести внушение тому товарищу, что отвечает за пошив, и наказать убавить яркости в отделке и перестать переводить на меня кружева.
И, как ни странно, мои лицо и ладонь совсем несильно пострадали, как было подумал я. Мне-то там, на крыше, показалось, что кожа пошла волдырями, а вот и нет — так, немного покраснело, будто на солнце лишнего побыл. Потому-то, наверное, об этом и забыл, пока не сунулся в зеркало.
Кстати, глядя на свое отражение, я, не имеющий привычки допускать щетину до трехдневного возраста, с интересом рассматривал себя и в удивлении понимал, что мне такой видок нравится. Но в этот момент подбородок неслабо зачесался, напомнив, что дело тут не только в красоте, но и в привычном удобстве. Хотя, было подозрение, что настолько сильный почесун вполне мог быть вызван отходняком от ожога.
В общем, решил, что бороду стану отращивать, если только в этой средневековой глуши бриться нормальным будет нечем, а теперь все же паленую щетину лучше будет убрать, и спросил Жока:
— У вас тут вообще, барбер есть? — на меня выкатили непонимающие и как бы, не испуганные глаза. — Ну-у... — черт, как же объяснить пацану, что мне надо? — ...парикмахер, цирюльник, брадобрей, — перебирал я подходящие определения, а сам тем временем, как ножницами, двумя пальцами над башкой почикал, а потом одним по щеке повозил.
Понял, кажись... не прошло и часа:
— Есть! — обрадовано отрапортовал Жок. — Мох постричь может, и побрить... только там, — он ткнул пальцем в сторону туалетной комнаты, — такие штучки я видел... мне незнакомые, поди, привезенные из ваших дальних земель. Но мне кажется, что они могут вам для этого дела пригодиться.
О как! Он уже облазил все покои и знает лучше меня, где, что лежит!
— Неси, — велел я.
Через пару секунд, буквально, передо мной разложили: привычную, съемную бритву, а к ней кассету, хоть и неполную, но с двумя сменками, банку с пеной и дезодорант. Так же к великой радости я получил тюбик с пастой и три зубные щетки — одну явно пользованную, и две в обычной запаянной упаковке. Последней передо мной легла пластмассовая массажная расческа, какие я привык у Маньки воровать.
Зачем обирать сестрицу? Да все просто — идти по магазинам такие искать, мне как-то недосуг обычно было, а другими продрать наши с ней волосы получается не всегда. Да Маня и не возмущалась особо... ей-то, наоборот, в радость еще и за мой счет по магазинам пройтись и прикупить что-то новенькое.