Девушка попросила кучера Егора отнести ее покупки на кухню, чтобы она могла забрать их завтра, а не тащить через весь дом, полный знатных гостей. Она хотела незаметно проскользнуть в свою комнату. Екатерина прошла через черный ход, но к лестнице все равно ей пришлось идти по коридору рядом с малой гостиной. Через широкую арку старый барон заметил ее и приветливо окликнул:
- Екатерина Павловна, добрый вечер! Присоединяйтесь к нам, прошу Вас.
Возможно, это была пустая формальность, но Екатерине пришлось войти в гостиную и поздороваться:
- Добрый вечер! Благодарю Вас, но я немного устала…
- Нет, нет, отказ не принимается, - живо поддержал отца Генрих.
Он стремительно подошел к девушке, взял ее под руку и галантно провел в зал.
Сегодня молодой барон выглядел потрясающе. Темно серый костюм прекрасно подчёркивал его атлетическую фигуру, длинные светлые волосы были забраны в низкий хвост. Екатерина с удивлением заметила, что ссадина на лбу почти исчезла.
- Если Вы устали, тем более, выпейте с нами хотя бы бокал вина, или чай… - Радушно сказал Александр Львович.
Гостиная была ярко освещена и заполнена гостями. За роялем сидела мадам Розенфельд, тщетно пытавшаяся спеть арию Эльзы из оперы Вагнера «Лоэнгрин». Она была очень недовольна, что ее пение прервали на полуслове. Вокруг рояля стояло несколько дам и кавалеров, с трудом сдерживающих зевоту и пытавшихся изобразить заинтересованность. Вечер не казался особенно оживленным.
Эвелина Карловна с удивлением вскинула бесцветные брови, и семейство Розенфельдов обменялись выразительными взглядами. Они дружно с нескрываемым недоумением внимательно посмотрели на Екатерину, оглядев ее с ног до головы и сделав соответствующие выводы.
Девушка поняла, что не все рады ее внезапному появлению.
Однако отказываться дальше было неудобно, и Екатерина была вынуждена согласиться. Лакей забрал ее накидку, и девушка почувствовала себя словно голой на фоне богато разряженных гостей. В город она ездила в темно-зеленом платье тонкой шерсти без излишеств и украшений, правда, подчеркивающем ее стройную фигуру. Но теперь оно резко контрастировало с нарядными вечерними туалетами светских дам.
Всё в зале, от бокалов с шампанским, до пряжек на шелковых туфельках мадам Розенфельд сверкало, искрилось и переливалось, и лишь Екатерина в своем скромном туалете казалась здесь неуместной и блеклой.