– Откуда тебе известна подобная техника?
– Один циркач научил, – неопределенно мотнул головой парень, – давно, год назад. Здесь проездом шапито устраивали.
– Что за циркач? Можешь описать его?
– Да обычный, узкоглазый, – ожил Ворон. – Китаец. У него еще голова выбрита, а на затылке косица такая толстая.
– Каждый третий китаец с косицей, – проворчал Забиякин. – Моду какую-то взяли башку брить. – Завтра съездим в одно место. Обрисуешь его. Ментальный слепок еще должен остаться.
– Я не дам ментату в голове копаться! – побледнел Ворон.
– Под моим доглядом, – успокоил его чародей. – Никто не будет тебя ломать, не беспокойся. Прав таких нет. А если этот умелец продолжит учить убойной технике таких же болванов, как и вы – представляете масштабы бедствия? Каждый хоть чуть-чуть одаренный сразу начнет показывать свое «мастерство»! Циркача нужно найти и строго спросить по закону. Идите в свою спальню!
Забиякин отпустил старших ребят, а сам сел на крайнюю кровать, и с видом полководца оглядел поле боя.
– Кто защиту от «секиры» поставил? – спросил он строго, пытливо глядя в глаза каждому. Я стараюсь выглядеть спокойным, даже плечами пожимаю. Как будто вообще здесь случайно оказался. – Чего молчите? Я о каждом знаю, кто здесь одаренный. Хитрить не советую. Ну? Степан?
– Не я, – мотнул головой Дрищ. – Честно. Я вообще в другом месте стоял.
– Василий, наверное, – палец ткнулся в Сухого.
– Зуб даю – не моя работа! – тот испуганно замотал головой, и даже сделал попытку спрятаться за спину Пашки Тихого.
– Мне показалось, там Вик стоял, – «сдал» меня Тихий. – Темно было, правда. Но у него же нет искры…
Забиякин вздохнул, хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги.
– Ладно, не хотите говорить – не буду настаивать. Завтра проведу расследование. Каждого вызову в кабинет и допрошу, – возле дверей Мирон Афанасьевич остановился. – Вы же понимаете, от какой беды вас судьба отвела! Боевая техника в детском приюте! Если кто-то из Попечительского Совета узнает или из городских властей, то Марью Дмитриевну выгонят с работы! Ее-то хоть пожалейте! И зачем вы устроили засаду на своих товарищей?
– А они нас хотели проучить за опоздание на обед, – сказал Салтан, набычившись. – Теперь из-за нас всех лишили выхода в город. Мы не хотели…
– Вы сами готовы за свой проступок отвечать? – поинтересовался Забиякин. – Если запрет коснется только вас?
– Готовы, – вразнобой ответили мы.
– Ладно, всем спать. Убирать свой бардак будете утром.
Я.
– Еще раз объясни мне, что произошло, – Мирон Афанасьевич завел меня в свою маленькую рабочую коморку и кивнул на узкую тахту. – Присаживайся, рассказывай.
– Так нечего рассказывать, – я послушался совета чародея и скромно присел на краешке тахты. – Кто-то запустил элементалей, а они в меня полетели. Я даже испугаться не успел, как плетение рассыпалось. Правда, откат был в виде хлопка.
– Ну, это бывает почти всегда, – отмахнулся Забиякин, – особенно с боевыми плетениями. Ты, значит, не видел того, кто сформировал магоформу?
– Темно было, лиц не разобрать, – пожимаю плечами. Действительно, рассказывать совершенно нечего. Если бы Пашка Тихий своим языком поменьше болтал, так и вовсе хорошо было бы.