«Странно… Оружия нет при них, — отметил про себя Казимир, — Да это ж бабы!».
И точно, едва завидев спустившегося хозяина, пришедшие стушевались, нерешительно переступая в отдалении. Ведун, миролюбиво помахал им рукой, прокричал сквозь завывающую вьюгу:
— Какими судьбами на моём пороге? Заплутали, аль нужда какая привела?
Бабоньки немного помявшись, всё же приблизились, глядя настороженно и неуверенно.
«Боятся, но притащились в такую даль… — размышлял Казимир. — А в какую? Интересно, откуда они? И без мужицкого сопровождения… Это когда по округам волчьи стаи лютуют! Тут что-то нечисто!».
— Мы слыхали, что на разливе летом поселился странствующий ведун, — начала одна, а вторая тотчас подхватила. — Ещё говорили, к новому лету уходить собрался, вот мы и это…
— Проверить решили? — подбодрил их Казимир, улыбаясь.
— Ну, выходит, что так, — неуверенно согласилась первая.
— Давайте-ка в дом зайдём, — ведун указал на избу, мотнув подбородком. — Отогреетесь, а то из вас и слова лишнего не вытянешь.
Заметив у бабонек лёгкое замешательство, ведун вновь обезоруживающе улыбнулся и добавил:
— У меня как раз уха поспевает.
Надо сказать, что скудных запасов ведуна и без незваных гостей хватало с натягом. Но держать на пороге продрогших женщин, которые тащились к нему не знамо сколько и зачем, тоже было никак нельзя. Казимир было уже начал подниматься, как вдруг понял, что за ним никто не идёт. Бабоньки топтались на месте, неуверенно поглядывая друг на друга.
— Не боись, бабьё, не снасильничает он, — громогласно проскрипела изба так неожиданно, что все трое втянули в плечи головы. — Худосочный же, в чем только жизнь держится. Слово даю, не опасен!
Услышав за спиной сдавленное «ой», Казимир пошёл пятнами от смущения и гнева одновременно. Смущённо обернувшись, он виновато глянул на женщин, и вынужденно признался:
— Знакомьтесь это Стоян, говорящая изба.
И не дожидаясь ответа, продолжил подниматься по лестнице.
«Не захотят идти, так пусть и не идут, — решил Казимир. — Надоело уговаривать, а теперь так точно не стану!».
К своему вящему удивлению, ведун услышал, как бабоньки приближаются. Один из голосов, тот, что помоложе, тихонько шепнул:
— Я ж говорила тут настоящий ведун поселился, не то что наш пень трухлявый!
— Тихо ты! — шикнула на неё мать. — Ещё покумекать надо, что он за ведун!
Казимиру одного взгляда хватило, дабы понять, что перед ним мать с дочкой. На улице их лица были скрыты под платками, только глаза видать, но выдало женщин другое. Младшая всё время непроизвольно держалась чуть позади, то и дело нервозно теребя рукав тулупа старшей. К тому же при каждой звучавшей фразе, она заискивающе поглядывала на первую, словно ища поддержки и одобрения.
Когда бабоньки поднялись в избу, Казимир уже разливал суп из парящего котелка, извлечённого из печи, поставив на стол две миски, собственноручно вырезанные из дерева. Увидав, что в небольшой комнатушке и правда не скрывается разбойников аль ещё каких ужасов, женщины немного осмелели. Избавившись от платков, да поскидав тулупы, они плюхнулись на единственную скамью у стола, тотчас вооружившись ложками. Ведун присел на край кровати и только коротко кивнул им на угощение:
— Кушайте и грейтесь. Разговор после.
Бабоньки были не против. Принявшись активно колошматить ложками по мискам, они в миг расправились с ухой. Опосля кушанья начали украдкой осматриваться. Младшая с интересом вертела в руках ложку, рукоять которой была в виде лебединой головы. Поймав её взгляд, Казимир понимающе хмыкнул:
— Нравится?
— Добрая работа… — покраснев, ответила девица.