— Да нет, отрубили ему голову, — довольно оскалился Мороз. — Только вот говорят, что тот был так восхищён красотой сестры Талмата и Карамы, что и помирал, улыбаясь от радости.
— Я ж говорю, спятил, — хохотнул Деян.
— Ну, так и чего, эта сестрица их и кнес наш… того? — ёрзая от нетерпения спросил Казимир.
— Мне девка одна из терема Велерада сказывала, что кнес сам её запросил, — кивнул Путята. — Но для того, чтобы не обидеть Талмата отказом Зимавки, он вроде как нашёл тому другую бабу, а мы, стал быть, за ней нынче и едем!
— Но Талмат же мёртв, — озадаченно протянул ведун.
— Была бы невеста, а жених новый найдётся, — резонно заметил Деян. — Теперь Карама всем правит у печенегов. Значит он и есть новый жених.
— Ну, допустим… — ведун выглядел изумлённым. — Свадьба — это ж хорошо… Неужто, обязательно посылать войско? — Казимир никак не мог понять, кто с кем собирается нынче воевать.
— То-то и оно, — хмыкнул Уветич. — Раз идём с войной, стал быть, вогуличи бабоньку свою зажали. Кнес не просто так их щит с собой взял… Он бросит его в ноги ихнему вождю.
— Зачем? — ведун не понимал ровным счётом ничего из обычаев и нравов людей, среди которых оказался.
— Чтобы все видели и запомнили, — медленно протянул Деян. — Это вызов на бой. «Ты положил свой щит к моим ногам, но забыл, чему он служит. Защищайся, потому, что теперь будешь бит». Как-то так…
Казимир вдруг вспомнил разговор кнеса, который оборвался, после известия о смерти Талмата: «А я ведь ему уже и невесту присмотрел подстать…». Рассказав об этом товарищам, ведун вдруг понял, о чем именно шла речь.
— Получается, Талмату дважды отказали, сначала сестра кнеса, а потом девчонка из вогуличей… — прошептал он, словно боялся своей догадки. — Велерад просто не мог такого спустить! Он хотел сделаться родней печенегам, а названного брата посадить править вогуличами…
— А Талмату вновь отказали… — кивнул Путята.
— А потом и убили, — мрачно закончил Уветич.
— Может, вогуличи и наслали на Талмата эту мразь… купили голову печенега, чтобы отвести от себя повеление нашего кнеса, — прошептал Деян, сплюнув под ноги. — Изу-бей давно просится на копьё… Да чтоб тебя! Сам и помянул не к ночи! — и помолчав, добавил: — Но Велерад нас бережёт, не даёт повода хазарам сжечь Белозерск…
— Ой, это ещё кто, кого сожжёт! — заносчиво бросил Путята, сжимая кулаки.
— Поэтому Велераду нужны покорные вогуличи, чтобы враги не ударили с двух сторон, — закончил за всех Казимир.
— С трёх, — поправил его Уветич. — Если не дать печенегам хоть что-то… то с трёх.
Казимир призадумался. Он-то считал, что кнес идёт в завоевательный поход, а по всему выходило, что это отчаянный рывок, чтобы отвести угрозу от Белозерска.
«До чего же непростые дела творятся в большом городе, — подумал ведун, следя за тем, как угасает пламя в костре. — Я таких чаяний и не знал раньше… Интересно, как там Стоян? Чтобы он сказал обо всём этом?».
Глаза сомкнулись, и ведун провалился в глубокий сон. Ему снились высокие горные вершины, заметённые неглубоким снегом. Снежинки искрились в тёплых и ласковых лучах света, то и дело взлетая. Радужные отблески наполняли мир блестящими сполохами всех цветов. От нестерпимой рези в глазах, потекли слёзы. Ведун прижал ладони к лицу, наслаждаясь передышкой. Опустившаяся на голову тьма нарушалась редкими разноцветными искорками, но вскоре угасли и они. Когда он отнял руки, опасливо щурясь, то понял, что вокруг больше не лежит слепящий снег. Казимир стоял в пещере, каменный пол которой холодил ноги даже сквозь плотную кожу сапог. Пахло сыростью и серой. Осмотревшись по сторонам, ведун осторожно пошёл вдоль стены, касаясь её рукой. Стена была до того гладкой, что он невольно пригляделся. В полумраке оказалось не просто рассмотреть хоть что-то, но приблизив лицо почти вплотную… Казимир увидал своё отражение. Поверхность, которой касалась его рука, целиком состояла из драгоценного камня чистого и прозрачного, словно слеза.
— Это алмазные покои, — в голове ведуна зазвучал высокий и звонкий, словно горный ручей голос.
Ведун оглянулся, ища источник звука. Смолкнувший голос, казалось… звоном отскакивал от стен, резонируя и эхом проносясь сквозь человеческое тело. Мурашки пробежали по коже, заставив Казимира непроизвольно вздрогнуть. Он снова протянул руку, касаясь стены. Поверхность была идеально отполирована.
«Человеку не под силу такая чистая работа, — подумал ведун. — Невозможно!».
— Ты прав, — заметил высокий и звонкий голос. — Это сделал не человек.
— А кто? — неожиданно для самого себя спросил Казимир, вглядываясь в пещерный мрак. — Это сделала ты?