Но ее состояние все время было подавленным. Особенно в трезвый период. А теперь тетю словно к динамо-машине подключили. Появление лишь одного человека настолько изменило жизнь всего нашего дома. И надо сказать, что мне это очень понравилось.
Но в то же время необычайная эйфория тети напрягала. Я понимал, что помимо физического изменения организма и зависимости от алкоголя существуют психологические проблемы. Именно то, из-за чего тетя начала употреблять изначально. Их тоже надо решать.
Загвоздка заключалась в том, что я не знал, как это сделать. Сказать, что все будет пучком? Во-первых, это, возможно, неправда. Во-вторых, психолог из меня — так себе. Надо думать. Надо размышлять. Потому что нынешняя тетя мне нравится гораздо больше, чем предыдущая.
Иллариона я нашел в подвале, на выложенных в ряд ящиках. Забавно, учитывая, что раньше здесь обитал Пал Палыч. Как все изменилось.
Слуга сидел насупившись, скрестив руки на груди. И судя по всему, думы у него были невеселые.
— Все, выгонять пришли? — буркнул он, увидев меня.
— С чего ты взял?
— А зачем я вам теперь? Убирается она, есть готовит, деньгами меня попрекает. Мол, не ошибся ли ты, уважаемый Илларион, — передразнил он тетю. — Вот, к чему мне такая напасть? Жили ведь до этого, и славно жили, господин.
— Все течет, все изменяется, — сказал я ему. — Если бы оставил тетю в застенье, ее бы убили. Или еще чего похуже. Понимаешь?
Илларион сменил гнев на милость, даже ойкнул и перекрестился, после чего кивнул.
— А ты мне лучше скажи, почему у тебя кусок сыра стоит как два килограмма мяса?
— Так сыр заморский, — всполошился Илька. — Неужто не видели?
— Угу, заморский. Скорее, застенный. Ты в следующий раз хоть этикетку отрывай, там цена написана. Это я так, к слову.
Слуга смущенно опустил голову.
— А жить мы будем теперь так. В мое отсутствие ты поступаешь в полное распоряжение тети Маши. В смысле, Марии Семеновне. Помогаешь ей и делом, и советом. Она тут, как ты понимаешь, человек новый.
Сказал, а сам усмехнулся про себя. Можно подумать, что я тут старичок. Сам без году неделя, хотя освоился крепко. Даже деньги небольшие стал зарабатывать. К слову, о деньгах.
— Теперь о жаловании. Платить тебе буду пятьдесят рублей в месяц. Деньги небольшие, но ты, так сказать, на полном пансионе. Да и, справедливости ради, столько низшие чиновники получают.
— Господин, да я же за Вас молиться буду! Свечку в храме поставлю, за здравие! Да я…
Я даже смутился. Подумаешь. Особенно на фоне того, что я сам недавно оставил двести рублей в борделе.
— Илларион, скажи правду, на кой тебе деньги? Пал Палыч говорил, что ты выпиваешь, да только это фигня полная. В смысле, вранье. Ты мне поверь, я насчет алкоголиков человек опытный. Ты за кадык не заливаешь.
Слуга смутился. Этот здоровенный мужик, который в габаритах превосходит меня, сейчас стоял как нашкодивший первоклассник.
—Племянница у меня, сестры покойной дочка, господин, в странноприимном доме. Без памяти уже полгода лежит, в себя не приходит. Как только здесь оказались, так сразу и захворала…Вот…
Голос Иллариона задрожал, а сам он махнул рукой и отвернулся. А я осторожно похлопал слугу по плечу. Странноприимный дом — это что-то вроде больницы для простолюдинов. Сказать честно, шансов, что там поставят девушку на ноги — ноль целых ноль десятых. Заботятся, и то хорошо. Вот только меня смутил один момент.
— Илларион, так там же содержание бесплатное. Я сам читал, что Император указ издал, чтобы…
—Бесплатное, господин, — кивнул слуга. — Да только что они делают? Кислой капустой кормят, да горшок выносят? Я ее даже сам мыть хожу и белье менять. Вот. А тут один дохтур подвернулся, он мне и сказал. Мол, я ему пятьсот рублей, а он Ладочку в госпиталь переведет.
Госпиталь — это тот самый, где работает Варвара Кузьминична. Ну да, сказать по правде, там у этой Ладочки (назовут же) шансов когда-нибудь встать на ноги значительно больше.
— Так, Илларион, ты мне потом скажешь все данные своей племянницы, доктора того, а я запишу. И попробуем что-то сделать. Только не раскисай. И давай наверх, там тетя к столу зовет.
Сам хотел дойти до спальни и переодеться, все-таки к Императору ездил при полном параде, но тут раздался громкий голос тети:
— Коля! Колюсик! Тут к тебе пришли!