На лице Хельги на мгновение мелькнуло недоумение, потом обида — но она все-таки посмотрела, куда я сказал. Вглядывались где-то с полминуты, хмурилась — даже прищурилась, будто ее вдруг подвело зрение…
И, наконец, сообразила.
— Это Коннери! — прошипела она. — Британский капитан!
— В точку, фрайин. — Я отсалютовал Хельге бокалом с вином. — Такого видного мужчину сложно не узнать даже с усами. А если ты присмотришься повнимательнее — узнаешь еще двух старших офицеров с “Титании”. И с ними Одаренный — наверняка какой-нибудь лондонский чинуша из адмиралтейства. Или из британской разведки — понятия не имею, кто именно руководит операцией.
— Операцией?.. — Хельга нахмурилась. — Хочешь сказать, они здесь не?..
— Офицеры королевского флота — самые крепкие и сообразительные из всей команды. Еще несколько человек на палубах второго класса и, подозреваю, где-то дюжина — в третьем. Подумай сама, фрайин, — вздохнул я. — Вряд ли они здесь просто так.
— И давно ты их заметил?
— Позже, чем стоило бы. Подозреваю, они все это время прохлаждались на Нассау и сели на корабль в Сан-Хуане вместе с нами… Но не из-за нас. — Я на мгновение задумался. — О том, что мы с тобой будем на борту, в Штатах знали всего два человека.
— Но они… Проклятье! — Хельга недовольно поморщилась и села чуть левее — так, чтобы спрятаться от взглядов с соседнего столика за моей спиной. — Коннери наверняка заметил и тебя, и меня!
— Скорее всего, — кивнул я. — В конце концов, мы тут с теми самыми британскими паспортами. Но какая разница? Готов поспорить, их отправили сюда по душу твоего драгоценного земляка.
— Фон Брауна? — Хельга осторожно выглянула из-за моего плеча. — Он ведь и так сходит на берег в Ливерпуле.
— И эти парни убедятся, что после этого старикашка отправится именно туда, куда следует. Прямо из порта.
Все-таки британская разведка не зря ела свой хлеб. Вряд ли фон Браун рассказывал всем подряд, что собирается удрать в Европу на “Олимпике”. А значит, Коннери со своими дружками шел со мной ноздря в ноздрю — а то и опережал на пару шагов. На мгновение у меня даже возникла мысль пересесть за его столик и перекинуться парой слов — но делать этого я, конечно же, не стал: пусть думает, что я так ничего и не заметил.
У меня слишком мало козырей, чтобы раньше времени выкидывать даже самый паршивый.