— Ну ты же призрак. Так утверждают жители города. Говорят, что, если кто-то сможет найти мистера Грея, он придаст удачи в море и ясные дни.
— Хочешь, чтобы я помог с рыбалкой?
Она рассмеялась.
— Я лишь сказала, что, по их мнению, ты должен делать.
Звучит смутно знакомо. Но не все чудеса я могу творить. Да, завтрак сам появляется на моей тарелке. Могу призывать и прогонять туман. Я собираю души тех, кто умирает в зоне моей досягаемости. У меня ограниченные возможности. Тем не менее, я изучил ее жизнь, используя записи.
Накрыв ее руку, я произношу:
— Давай договоримся всегда говорить друг другу правду.
— Что? — нахмурившись сказала она.
— Что не так?
Я иду впереди нее и останавливаюсь на опушке леса. Здесь нет лунного света, который освещал бы меня. Я призрачен и реален настолько, насколько она этого желает.
— Я не буду тебе лгать. Клянусь, буду говорить только правду.
Возможно, слишком пылкое обещание. Она делает осторожный шаг назад. Я должен что-то сделать, чтобы удержать ее. Соблазнить ее. Она не так проста, как я — хочет большего. Ей не нужны клятвы в любви от сирены с утеса.
— Я знаю, что ты страдаешь, — говорю я.
Честно, я просто догадываюсь об этом. Так должно быть — я изучил газеты, где фигурировала она. До этого лета Уилла была совершенно обычной. Но этот год, это лето — гобелен, и только я вижу нити в переплетении. Я знаю о ней больше, чем она может себе представить.
— Мне жаль твоего брата.
Она напрягается, ее тени становятся белыми.
— Я не хочу говорить о Леви.
— Действительно ли это так?
Туман окутывает нас, скрывая в своей глубине. Светясь, он захватывает лес своей эфемерной формой. Уилла поворачивается, смотря на тропинку позади себя — ее все еще видно. Если она снова захочет сесть в лодку и отправиться домой, я не стану ее останавливать. Думаю, теперь все ясно. Если она и романтична, то не показывает этого. Я не стану завоевывать ее силой или настойчивостью. Поэтому я задаю очередной вопрос тихим, интимным шёпотом, предназначенным только для нее:
— Ну так что, Уилла?
— Я убила его.
Протянув руку, я касаюсь пальцами ее света там, где должны быть плечи. Я тщательно подбираю слова — то, что она хочет услышать, а не правду. Для этого существуют друзья и семья. И я не виноват в том, что они не сделали этого. Я подхожу ближе и произношу:
— Я знаю.
Лед тронулся.
Глава 12
Уилла
Грей слушал. Просто молчал и не спорил со мной. Вслед за ним я зашла в маяк — мы сели на стулья, как и в прошлый раз. Музыкальные шкатулки завибрировали. Я опасалась, что они могут заиграть без чьей-либо помощи.
Словно на исповеди, я рассказывала ему все, о чем думала — о том, что той ночью я могла остановиться, изменить свое решение. Каждое неверное действие привело к тому, что Леви издал свой последний вздох на пристани. В этот момент уже ничего не имело значения — ни то, что произошло до, ни то, что случилось после.
Я высказала все мысли вслух. Даже то, что отец не бросил курить. Я не догадывалась, как сильно меня это беспокоит, до тех пор, пока не озвучила. Губы щипало, я посмотрела на Грея.
— Думаешь, я могла сказать что-то полезное. — произнесла я. — Я словно застыла. Во всех смыслах Леви был одинок. И умер один.
— Думаю, ты права, — ответил Грей.
Он сидел тихо, наблюдая за мной. Ждал.
Меня нервировало, что он больше ничего не делал — Грей не пытался меня утешить. Слова иссякли. Внутри меня наступила тишина. Я устала от себя. Встав, я огляделась в поисках лестницы — помню, что видела ее. К тому же это ведь маяк, она должна быть.
— Так значит ты здесь живешь?
Поднявшись, Грей коснулся моего плеча, поворачивая меня так, словно знал, что я хочу увидеть. Видимо так и есть, потому что, когда я прошла комнату, обнаружила лестницу, которая спирально поднималась вверх.
У меня перехватило дыхание — невозможно. Но на галлюцинацию или сон это тоже больше не похоже. Конечно, это было другое место, но не выдуманное.
— Давай я тебе все покажу.