- Как внука?! Разве вы сами?...
- Я слишком стар для этого. А Тамнаргун полон сил и воли. К тому же ему надо набираться опыта.
- Но он же совсем мальчишка!
- Он – шаман.
Дарья пытливо смотрела в глаза Алтаная, ожидая, что он что-то еще скажет, добавит. Быть может, успокоит ее, дескать, не переживай, малец толковый. Но тот молчал.
- Я знаю, где портал, - произнесла она, поднимаясь, - Можете собирать внука в дорогу.
Она натянула шапку, застегнула пуховик и приподняла полу шкуры. В теплое нутро чума тут же ворвалась противная влажная метель.
- Послушай напоследок… совет, - ответил Алтанай, - Не говори ни с кем о нашем разговоре. Дай себе преимущество.
- Что? О чем вы?
- Тот, кто разорвал цепь, явно хотел оказать тебе услугу, пусть и медвежью.
- Даже дяде Паше нельзя рассказать? – неуверенным шепотом спросила она.
- Я не говорил – нельзя. Решать тебе. Но, как там говорят ваши умы: кто осведомлен, тот вооружен. Завтра на закате встретишь Тамнаргуна здесь – он почеркал на бумажке и протянул ей.
- Сколько ему лет?
- Четырнадцать.
- Если что-то пойдет не так…, - Дарья страдальчески сморщилась, - Он же совсем ребенок…
- Не переживай, никто на тебя в суд не подаст, - усмехнулся шаман.
Глава 11
Дарья вышла в усиливающуюся метель и зажмурилась от залепляющего глаза мокрого снега. Сложила руки козырьком и двинулась в направлении подмигнувшей ей машины. Забравшись в салон, она обнаружила Машку обсасывающей индюшачью ножку, и дядю Пашу, прихлебывающего что-то из термоса.
- Хочешь? – спросил он, предлагая ей глотнуть. Дарья уловила знакомый аромат крепкого эвенкийского чая и покачала головой, - Я пытался забрать у нее кость, но… Она словно вечность не ела мяса.
- Может, так и есть, - безразлично ответила Дарья, - Пусть.
Павел озадаченно поглядел на нее и, включив первую, двинул на разворот.
- Хорошо, что ты вышла. Время поджимает, да еще метель поднялась… Что сказал Алтанай? Поможет ей?
- Вы обещали рассказать, что тогда видели…, - выдержав паузу, произнесла Дарья.
- И расскажу. Времени как раз хватит. Пока ты была у Алтаная, я только об этом и думал. Многое уже стало забываться, но… Ты только пообещай, что никому не расскажешь. Я подписку давал. Понятно, что прошло уже тридцать лет, сам я на пенсии, и вряд ли кто-то начнет меня кошмарить, но…
- Я никому ничего не скажу. Обещаю.