— Нет. Этого человека я нигде больше, как в Новохолмогорске не встречал. Даже в Устюге не видел.
— Что еще можешь сказать про него?
— Хитрый, осторожный, — атаман зыркнул на заворочавшихся помощников. — на контакт идет только после тщательной проверки человека, с которым собирается договариваться. У него есть двое помощников. Они вроде чистильщиков, отсекают наружное наблюдение, и, если надо — ликвидируют. Я же хотел проследить за Гольцем, но ничего не получилось. Скорее всего, применил магический отвод, а его люди увели моих куда-то на другой конец города. Странный тип, по-моему мнению.
— Хитришь, атаман, — покачал головой Никита. — Вроде честно рассказал, имя посредника открыл, а вот не верится мне, что ты не знаешь, кто стоит за спиной Гольца. Бельские в этой цепочке уже засвечены, поэтому так легко и сдал их.
— Вы, господин Назаров, обещали мне жизнь, и я сдержал свое слово, — голос Борецкого обрел уверенность. — Не в моих интересах обманывать такого сильного Иерарха, потому что знаю, что расплата будет жестокой. Я не контактировал с высокородными, а Гольц не называл при мне ни одного знакомого имени. Он вообще ничего лишнего не говорил.
— Я могу его найти в Новохолмогорске? — Никита не стал обращать внимание на странную обмолвку насчет Иерарха.
— Когда он узнает, что золото с Вычегды больше не придет — думаю, сразу же свернет свою деятельность.
— Хозяин, я ему не верю, — гулко пробасил Ульмах. — Его душа черна, а мысли извилисты как след змеи на песке.
Борецкий покосился на демона, но предпочел промолчать. Никита же поднял руку, призывая Ульмаха не вмешиваться в разговор. Какая у атамана потайников душа, он и сам догадывался. Размышляя о правдивости его рассказа, волхв пришел к мысли, что Борецкого самого использовали втемную. Никто из столичных князей, если они участвовали в преступной финансовой схеме, не будет светиться так топорно. Шереметевы, несомненно, находятся в тени, и их участие подтверждается лишь по косвенным данным: по князьям Бельским, уже грубо подставившихся под карающую длань императора.
А если Иван Бельский и вовсе в разнос пошел, и его причастность к покушению будет доказана — посыплется вся цепочка, и даже Шереметевым не поздоровится. Нет, к покушению приложили руку иные люди. Ордо Маллеус? А почему бы и нет? Выжившие после чистки члены папской магической организации вполне себе могли затаиться до поры до времени, и выждав момент, нанесли удар. Значит, Гольц — вовсе не русский дворянин, а зарубежный эмиссар. Как там Луиджи Гросси, кстати? Не забыл, кому обязан своим взлетом в карьере?
— Я больше ничего не знаю, — осторожно пошевелился Борецкий и как будто невзначай толкнул спящего за столом наемника.
— Даже не вздумай, — предупредил Никита, «распутывая» пальцами очередной скрипт, после которого Борецкий оплыл на топчане и крепко заснул. Встав с чурбака, он кивнул демону и вместе с ним вышел на бодрящий морозец. Солнце уже стояло достаточно высоко, разбрасывая яркие лучи по снежным шапкам на кронах сосен.
— Поставь метку на каждого из них, — приказал Никита Ульмаху. — Если им удастся ускользнуть от преследователей, сможешь их отыскать?
— Несомненно, хозяин, — откликнулся демон. — Метку от Высшего не снимет никто кроме Высшего. Надо будет, я отыщу любого помеченного.
— Просто отлично, — потер ладонями Никита и поглядел на возбужденно вскочивших Гончих. Расспрашивать рядовых наемников он не собирался. Нужные ниточки он от Борецкого получил, и теперь можно отправляться домой.
Присев перед Вожаком, он потрепал его за ушами, и глядя в темно-рубиновые глаза, четко произнес:
— Я разрешаю тебе, Вожак, взять эти души и кровь, кроме одного человека. Он должен остаться в живых. Если его схватят другие люди — не препятствуй, не причиняй зло. Ты меня понял?