Мариетта тут же выставила платья на витрину, после чего позвала меня в свой закуточек. Там, за чашкой ароматного Эрл Грея, я поделилась мыслью про метку производителя. Малкин одобрила и даже пообещала, что легализирует его в министерстве. Процедура стоила 15 галлеонов и в моем случае это должно было окупиться.
Мы еще немного поговорили про бизнес и шитье. Я с готовностью рассказала женщине, как готовилась и обучалась. Она одобрительно кивала и улыбалась. Мариетта вообще оказалась потрясающим собеседником и успела рассказать мне, как она начинала свое дело и с какими трудностями столкнулась. Я слушала раскрыв рот.
Через полчаса я вспомнила, что меня заждался отец и, попрощавшись с Мадам Малкин, вылетела из магазина. К слову, на входе я столкнулась с парой пожилых волшебников и их внучкой, на вид лет тринадцати. Девочка с горящими глазами что-то говорила и из ее речи я успела услышать обрывочное:
- Платье… Пойду на прием… Ни у кого нет… –
Я улыбнулась. Начало положено.
Ксено ждал меня у Фортескью, чьи креманки приняли вид изумительных снежинок. Там мы поздоровались с Амелией Боунс и ее племянницей Сьюзен, а потом купили большой торт в виде рождественской елки и отправились домой.
Снега на это Рождество выпало немерено, поэтому Лавгуд-хаус выглядел, как гигантская зефирина. А вот внутри был конкретный беспорядок, так что за внутреннее убранство взялись мы с Джинни. Она прилетела ко мне за три дня до сочельника, замотанная в несколько мантий и с красным от холода носом. Выяснилось, что ее брат Рон остался на каникулы в Хогвартсе, потому что Гарри (да-да, тот самый Гарри Поттер!!!) не мог поехать домой, ведь он живет с магглами. Лекцию про замечательного Гарри Поттера я слушала вполуха, активно махая отцовской палочкой. Джин взяла палочку Пандоры, поэтому в две руки мы управились с уборкой за пару часов. После этого Уизли свалила домой, а я отправилась в мастерскую. Джинни не должна была остаться без подарка. Тем вечером я не успела рассказать Ксено об удаче с Малкин, он печатал новый выпуск «Придиры», а я валилась с ног от усталости после долгой работы, так что разговор перенесся на следующий день.
Ксенофилиус на новость о том, что дело выгорело, очень обрадовался, поэтому мы отправились отмечать в Лондон на киносеанс только что вышедшей «Семейки Аддамс». После фильма оба выходили жутко потрясенные и довольные. Зоннефельд действительно поражал своим чувством юмора, а так любимая мной картина была выдержана в лучших традициях черного стеба.
Рождество прошло в тихой семейной обстановке. Ксенофилиус сидел в кресле в гостиной и редактировал новогодний выпуск «Придиры». Я левитировала на пушистую елку блестящие шары. В камине потрескивал огонь, вкусно пахло яблочной шарлоткой, рецепт которой я выудила из памяти. Когда с угощением было покончено, я залезла к отцу на колени и крепко прижалась. Он запел какую-то долгую и тягучую песню на красивом и староанглийском наречии. Мне было тепло и уютно. Я задремала, сладко причмокивая губами. Сквозь сон слышала, как отец закончил петь, поднял меня и осторожно понес в спальню, стараясь не разбудить. А когда он заботливо положил меня на подушки и аккуратно укрыл, то тихо произнес:
- Спасибо, что пришла вместо нее. –
Я встрепенулась и сонно посмотрела на мужчину.
- Ты знаешь? –