Старик призадумался, словно вспоминая, потом вдруг запел. Видно, винцо добротное мы с собой привезли.
— Баю, баю, баю, бай,
Кукла Митя засыпай,
Заберу тебя домой,
Поиграем мы с тобой…
Баю, баю, как умрёшь,
Лиле песенку споёшь…
Михалыч смолк, задумчиво уставившись на противоположный берег. Мы все тоже молчали. От заунывного, хриплого голоса старика всем стало не по себе. Ирина даже поёжилась и поспешила прислониться к Димке, испуганно вглядываясь в темноту кругом.
— А почему Митя? — хохотнув, попытался разрядить атмосферу Димка. — Куклы у неё мальчиками были?
— И мальчиками, и девочками… — не поддержав шутки, серьёзно ответил Михалыч. Потом помолчал, вздохнул и продолжил: — Парни-то местные на Лилю засматривались, — крякнув, оборвал он гнетущую тишину. — Уж очень хороша была лицом и фигурой. Русая коса до колен, ладная, как статуэтка фарфоровая. Красавица, аж дух захватывает! К тому же, богатая. Давно бы уж сосватали, да только кто ж бесноватую возьмёт? В общем, приладились парни по-другому с ней любовничать. Поедут на ярмарку, купят там куклу, да ею и заманивают Лилю в лес. Та за ними и идёт — глупая ведь. Парни там всей оравой над ней и хозяйничают. То втроём, то впятером любовничают. Потом куклу дарят, вроде как в насмешку. Так и повелось. Не осталось ни одного деревенского мужика, чтобы Лилю ту не опробовал. Наверное, так и сгинула бы она однажды, если б не барин. Заметил он, что у дочки новые куклы ниоткуда появляются, да послал людей проследить за ней. Те всё увидели, да барину и доложили. Ох, и осерчал он тогда! Повелел схватить насильников, да плетями насмерть забить. Но тут выяснилось, что насильников, почитай, вся деревня. Тогда барин вне себя от горя и ярости приказал деревню сжечь — дома вместе с жителями и куклами этими заодно. Заперли всех людей тогда в хатах — и старых, и малых – всех без разбору, побросали туда кукол, облили брёвна керосином, да и подожгли. Только барское поместье и осталось.
— А что потом? — спросила Иришка, широко раскрыв глаза и почти не дыша.
Пётр Михалыч смял папиросу, хлебнул ещё вина, вытер губы и, кряхтя, потянулся за шашлыком.
— Потом барин очень мучился, — чинно жуя кусок мяса, продолжил старик. — Когда наутро пришёл в себя и понял, что натворил, худо ему стало. Заболел, говорят он. В горячку впал, и спать совсем перестал. Дочка его без присмотра осталась и без кукол своих. Сначала искала она их долго. Не ела, не пила. Целыми днями и ночами бродила по усадьбе и по сожжённой деревне, что-то бормотала и выла в голос словно зверь. Потом начала в золе копаться да вытаскивать из неё кости покойников. Барин, когда чуть оклемался, как-то поднялся к ней на второй этаж, а там везде трупы обгорелые, обряженные в его одежду, да в платья дочки. Драгоценностями увешаны ейными с головы до ног.
Схватился барин за сердце и стал орать дурным голосом, пока на крики слуги не подоспели. Увидев такое непотребство, они перепугались до смерти и, побросав всё, сбежали из поместья. Так и остались барин и дочка его в доме одни.
— А что с ними потом стало? — не выдержав, поинтересовалась Ирина.
— Точно никто не знает, — Михалыч вздохнул. — Говорят, барин в припадке дочку свою убил. Взял нож, да и всадил ей в грудь по самую рукоять. Рассказывают, будто прокляла она отца перед тем, как дух испустила. Не бывать ему успокоения, пока всех её кукол не разыщет и не вернёт. С тех пор не может барин помереть. Застрял между мирами и мается.
И Лилю, видимо, не приняла к себе смерть. Вернулась она за своими куклами и с тех пор собирает их по всему свету.
Многие годы после этой трагедии никто в поместье не совался и на тот берег не плавал. Но прошли года, и народ перестал верить в деревенские байки. Время от времени находятся чудаки, которым любопытно взглянуть на бывшую усадьбу барина и на скелеты, которые якобы в драгоценности обряжены. Вот отчаянные головы туда и плавают, — дед усмехнулся, кивнув на лодки.
— Так у тебя здесь выходит свой бизнес, Михалыч? — рассмеялся Андрей, разливая по кружкам остатки домашнего алкоголя. — Ты здесь вроде лодочника?
— Бизнес — не бизнес, а голодным не хожу! — огрызнулся старик, подставляя свою алюминиевую кружку под раздачу.
— Вот, блин! А я почти повёлся на твои байки! — Димка с досадой швырнул опустевшую бутылку в кусты. — А что говорят эти… Ну, которые на ту сторону плавали? Что рассказывают-то?