Да, лицо было в крапинку перепачкано чем-то коричневым (наверняка дурно пахнущим). Но это не мешало разглядеть разительные перемены во внешности.
Марк решил, что нужно срочно идти в баню и умыться, как следует. Мало ли, может так спросонья разум шутит.
– А где тут банька? – поинтересовался он извиняющимся тоном.
– Во дворе. Увидишь, – вновь доброжелательно сообщила «горничная». Марк быстро направился к выходу, как вдруг услышал из-за спины возмущённый возглас.
– Стой! Одежду сними. Мне постирать её нужно.
Марк остановился и нерешительно обернулся. На лице у него проступил румянец, а нижняя губа слегка отвисла.
– Чего застыл? Раздевайся давай!
Марк без стеснений скинул чёрную, джинсовую куртку, стянул с себя футболку с принтом, снял кроссовки. Но стоило только оттянуть пояс джинсов, как в памяти тут же всплыло одно неловкое обстоятельство. На нём не было трусов. Те, что прибыли с Марком в новый мир, с треском разорвались, когда Блэк вытаскивал его из-под пуль.
– Ну и? – с ещё большей игривостью спросила «горничная». – Думаешь, я за твоими штанишками в баню побегу? Нет уж, увольте. Знаю я ваши уловочки. Зайду я, дверь закроете и начнёте мёдом уши заливать.
Марк отметил, что на самом деле «горничная» совсем не против того варианта развития событий, что только что описала. Да и вообще было видно, что мужским вниманием она не обделена. Это всегда бросается в глаза. Забитая и нелюдимая женщина – наверняка одинока и лишена поклонников. А вот весёлая и открытая к общению с мужчинами (даже с юнцами) – спроваживает толпы от своих ворот. А как иначе раскрепостить женщину, не дав ей полную свободу выбора?
Марк нерешительно стянул с пояса ремень. «Горничная» осознала, чего именно стесняется парнишка и отвернулась. Джинсы упали на пол, оголив волосатые бёдра и голени.
Поспешно стягивая носки, Марк бросил нечаянный взгляд в сторону «горничной». Из-под длинной и пышной юбки «невзначай» выглянули мускулистые икры. Бёдра, тоже «невзначай», раскачивались из стороны в сторону при каждом движении. Руки двигались плавно и воздушно, как не должны двигаться при готовке (если только повар не желает произвести впечатление).
Марк немного засмотрелся на «процесс готовки» и до последнего не замечал, что на него тоже засмотрелись. Дверца буфета, снабжённая зеркалом, была повёрнута как раз так, как требовалось «горничной», чтобы рассмотреть юношу во всей красе. Встретившись с Марком взглядом, она беззастенчиво подмигнула.
Тот вылетел из избушки как ошпаренный. Зажав обеими руками промежность, он пересёк двор со скоростью гепарда и на всём ходу влетел в предбанник.
Блэк встретил его удивлённым взглядом.
– Ты чего это?
– Да так, в неловкую ситуацию угодил, – запыхавшись, ответил Марк. В предбаннике стоял плотный туман, состоявший из смеси пара и дыма. Дыма приятного, чистого – видимо вырвавшегося из дровяной печи.
– Садись, – не-то предложил, не-то приказал Блэк, указывая на лавочку подле себя.
– Мне бы сполоснуться.
– Успеешь. Хлебни кваску местного! Ржаного! Али ты к Марусе торопишься?
– К какой Марусе? – удивлённо спросил Марк усаживаясь.
– Як к какой? От которой ты в чём мать родила вылетел.
– Так её Марусей зовут. Мы как-то познакомиться не успели.
– О молодёжь! Познакомиться не успели, а штаны уже на люстре. Завидую-завидую!
– Блэк, в самом деле, – раздражённо фыркнул Марк, взявшись за деревянную кружку с квасом. – Она моё шмотьё постирать обещала.
Блэк молча покивал, довольно улыбнулся и поднял свою кружку.
– Ну, будем, – сухо выдал он и стукнулся деревом об дерево. Квас солидно зашипел и вскоре направился в рот. Оба крякнули от удовольствия.
– Ты не думай, Маруська хоть и в годах, но баба хоть куда. И погуляет с тобой, и делу научит.
– Блэк, я женат. Мне не до Марусек.