И с Самариным не поговоришь. Я было попробовал, да Леонид Леопольдович, наш фельдфебель, выпучил глаза, да повелел молчать. Этот ветеран какой-то войны, если судить по хромоте, пусть и недом, но злить его лишний раз не хотелось.
Да и странный пассажир этот Самарин. Я бы с ним в разведку не пошел. Его спасаешь, рискуешь своей фотогеничной стороной лица, а он тебя же и сдает. Как-то не по-товарищески.
Тяжелые шаги вдалеке возвестили, что мой конец близок, как никогда. В коридор влетел здоровенный и толстый мужик с длинным усами и бакенбардами. Синий мундир, грудь увешана какими-то орденами. Хотите, я угадаю, чей это папаша?
Зубарев-старший недовольно окинул нас взглядом, после чего презрительно посмотрел на сына. Ну да, тот выглядел не совсем презентабельно. Разукрасил я его будь здоров, да еще при падении младшенький мундир на плече порвал. Интересно, как быстро тут новую одежду выдают?
Следом появился Крысин. То есть Красин. Хотя по внешности – один в один сын. Последнему, кстати, надо внимательно на отца смотреть и делать выводы. Если не будет следить за осанкой, станет таким же.
Незнакомый невысокий старичок с седыми вьющимися волосами и хитрыми карими глазами, видимо, и был Самариным. Тем самым Самариным, который мне нужен. Он внимательно поглядел на меня, потрепал по голове младшенького и зашел в кабинет.
Внутри что-то грохотало, басило и требовало объяснений. Мне почему-то казалось, что это рвет и мечет Зубарев. По крайней мере, ему подходил такой голос. Зейфарт просил не горячиться и дождаться господина Максутова.
И тот появился только спустя минут пять после того, как собрались все остальные.
Игорь Вениаминович, как всегда, был неотразим. Я тут понял, кого он мне напоминает. Пантеру, которая медленно перебирается по ветке, готовая в любую минуту прыгнуть на противника. В нем чувствовалась сила, самая настоящая.
Увидев меня, Максутов чуть заметно улыбнулся и поклонился. Я ответил тем же. Точнее сначала встал со стула, а после чего поклонился к вящему неудовольствию фельдфебеля. Видимо, я должен был не только все время сидеть, но желательно и не шевелиться.
– Как твое самочувствие, Николай? – Максутов неожиданно подал руку, а я ее пожал.
– Спасибо, Игорь Вениаминович, все отлично.
– У тебя тут кровь, – указал он на губу.
– Упал в туалете. Не представляете какой тут скользкий кафель.
– Думаю, Зейфарт сейчас об этом расскажет.
– Брат, – попытался сказать что-то Бабичев, но встретился с тяжелым взглядом Максутова и осекся.
Игорь Вениаминович зашел в кабинет и все споры неожиданно прекратились. Вдруг оказалось, что разговаривать можно вполне тихо и сдержанно. Так, чтобы мы не слышали ни слова.
Бедный Бабичев тем временем сидел белый, как простыня. Он и так не особо обрадовался, когда директор сказал, что вызовет опекунов и родственников. А вот наше знакомство, как теперь выяснилось, с братом, и вовсе выбило его из колеи.
Впрочем, и я веселиться не спешил. Я все-таки уработал двух отпрысков аристократических семей. Последствия точно будут.
К счастью, томили нас недолго. Прошло всего минут пять, после чего дверь в кабинет директора открылась и Зейфарт нарочито равнодушным тоном сказал.
– Господа юнкеры, прошу вас войти.
Внутри и раньше было не то, чтобы просторно. Почему-то директор выбрал себе довольно небольшое помещение.
Нас выстроили напротив родственников. А им разве что автоматы в руки не дали. Да уж, очень символично.
– Мы выслушали все стороны, – начал Зейфарт. – И исходя из полученной информации смогли восстановить цепочку событий. Таким образом, юнкер Красин нелестно отозвался о юнкере Самарине. На что юнкер Самарин взаимно оскорбил юнкера Красина. За последнего вступились юнкеры Бабичев и Зубарев. Юнкер Ирмер-Куликов заметил перепалку, проследил за Самариным и пришел ему на помощь. При этом позволил себе физическое насилие, что является недопустимым поведением.
Директор поглядел на нас, будто что-то обдумывая. А после продолжил.
– Поэтому попрошу юнкеров Самарина, Красина, Бабичева и Зубарева в ближайшее время разрешить свой конфликт исключительно мирными способами.
– Уж не сомневайтесь, Федор Григорьевич, разрешим, – угрожающе посмотрел на сына Зубарев. – Не сегодня-завтра в ружье встать придется во имя Его Величества, а они здесь друг другу носы квасят. Как мужики в кабаке, ей богу.