— Дай-ка угадаю. Взорвалась вторая? Ты разрабатывал смертельный вирус, и теперь он вырвался на свободу и начнет убивать?
Дональд слабо улыбнулся.
— Близко к тексту, но не совсем так. Во-первых, это нельзя назвать вирусом в привычном понимании. Сам он не убивает. Во-вторых, вырвался он не из-за взрыва. Я намеренно выпустил его несколько лет назад.
Эверетт отставил в сторону чашку. Он не задал вопроса, и Астер благодарно кивнул. Оба понимали, что доктор не ответит. Пока что не ответит.
— Проблема в другом. На месте взрыва работают эксперты. Они прислали заключение о неисправности проводки, но я уверен, что это не так. И пристальная проверка страховой это докажет. А, значит, они выставят иск против меня за мошенничество со страховыми схемами. Все выглядит так, будто я намеренно отключил стрессоустойчивое оборудование в той лаборатории, которая меньше загружена, чтобы получить кругленькую сумму, на нее выстроить лабораторию, а остаток положить себе в карман или в расширение клиники.
— Ты стал параноиком?
— Нет, но я слишком хорошо знаю Стива Барнса. Этот сукин сын камня на камне не оставит на защите.
— Стив Барнс? Было у меня одно дело против него, — усмехнулся Рамон. — И камня на камне не оставил я.
— Это вторая причина, по которой я обратился именно к тебе.
— А первая?
Астер кивнул на портфель.
— Конфиденциальность. Я буду вынужден рассказать тебе такое, о чем не смогу рассказать никому. Ты станешь моим духовником. И не сможешь использовать эту информацию против меня. Ты будешь использовать ее для меня. И для себя.
— Заинтригован, — холодно сказал Рамон.
Астер посмотрел на него долгим взглядом в бессмысленной попытке понять, что у этого человека на уме. Холеная, почти лощеная внешность Эверетта делала его похожим на франта. Холодные синие глаза на смуглом лице, аккуратная прическа, осанка танцора и манера нести себя так, будто он король мира, обеспечивали невероятный успех у женщин и в делах. Он действительно стал самым успешным адвокатом Треверберга за каких-то три года. Он действительно выиграл более 95% процессов, за которые брался. Он действительно дорого стоил и отрабатывал полученное. Но находиться рядом с ним в такие моменты было неприятно.
Дональд Астер привык не доверять никому. И ничего. С раннего детства он понял, что остался один на один с неприятной реальностью, и только он может, имеет право и должен ее менять. Управлять ею. Вопросы управления действительностью роились в детской голове, укреплялись в юношеской и окончательно утвердились в страшные годы Второй мировой, когда он наравне с миллионами таких же, как он, молодых парней прошел через ад.
— Твоя задача — сделать так, чтобы в случае процесса внимание суда и страховой не было направлено на то, чем именно занималась лаборатория. У меня достаточно физических, документальных и свидетельских доказательств чистоты работы, чтобы умелый адвокат смог их использовать по назначению. При этом я понимаю, что ты должен знать правду, чтобы выстроить защиту так, чтобы каждый твой тезис, каждая выкладка уводила оппонента от нее.
Эверетт молча кивнул.
— Несколько минут назад я сказал про вирус. Мы разработали вещество, которое при правильно запущенном воздействии снижает контроль «эго» и выталкивает «ид» наружу.
— Что, прости?
Астер протер сухой лоб салфеткой.
— Ты не знаком ни с психиатрией, ни с психоанализом?
Рамон покачал головой почти пренебрежительно.
— Не питаю слабости к дядюшке Фрейду и всем его последователям. Объясни на пальцах.
— Разработанное нами вещество избавляет человека от социального контроля. Он начинает делать то, что диктуют ему инстинкты, его звериная часть, его «ид». Это комплексы, установки, заложенные сценарии, которые социум, мораль и воля глушат.
— Вы искусственно делаете социопатов?
Дональд вздрогнул.