Фран на секунду остановился, чтобы шумно глотнуть воздуха. Как будто он снова был там. Снова задыхался от безысходности.
- Я отчетливо помню тот момент, когда должен был умереть следом за остальными. Операцией командовал Овермах, как я позже узнал…
- Кто? – но Фран лишь покачал головой. Потом.
- Его бойцы слыли самыми кровожадными и беспощадными. И полностью оправдывали свою репутацию. Я должен был умереть, без вариантов.
Парень вновь сглотнул, тяжело задышал. С каждым его хриплым словом меня охватывал сильнейший страх.
- Надо мной уже заносили клинок. Помню, как сверху на макушку падала свежая кровь, я чувствовал холод каждой капли. У меня больше не было надежды.
А я словно стоял сейчас рядом с ним там, среди огненной паники рудников. И мне страшно. Где-то глубоко в душе было нестерпимо больно.
- Когда я уже смирился, когда перестал даже мысленно сопротивляться… за мной пришли.
Фран отвернулся и уставился в окно. Ссохшиеся губы едва дрожали, глаза казались влажными. Все еще ребенок; ему все еще больно.
В нос ударил запах свежей весны. Совершенно неожиданный в этом аду, практически нереальный. Смешиваясь с гарью, вкусом металла и отчего-то уксуса, он до одури напоминал о свободе. Заставлял хотеть жить.
Меч, занесенный над грязным иссохшим пареньком, резко отбросило в сторону. Прочертив в воздухе дугу, он с тошнотворным чавканьем вошел в чье-то мертвое тело, оставляя после себя лишь тонкий звон.
Запах весны все сильней кружил голову.
Мальчишка бессильно дернулся, ближе припадая к земле. Его палач, внезапно лишившись оружия, опасливо косился куда-то за спину жертвы. В глазах плескалось удивление и… страх. Невероятный для жестокого убийцы ужас.
Мелкий каторжник неожиданно стал центром какого-то странного сбора. Спереди на него надвигались люди, сплошь покрытые кровью, жестокие твари, не знающие милосердия. Сзади стеной катился запах свободы и свежего ветра.
- Зачем явились? Вы должны быть сейчас на Западе.