Иногда я просыпался от кошмара и слышал скрип двери, а потом просыпался еще раз. Дошло до того, что утром я не всегда понимал, сплю я или уже нет.
И никого, с кем я мог бы обсудить свои сны. Не Полузубому же их пересказывать!
Я долго терпел. Выпросил у бриттов курицу и принес ее в жертву Орсе, чтобы та избавила меня от дурных снов, но богиня не прислушалась к мольбе почитателя Фомрира. Фомриру же жертвовать курицу — рисковать жизнью. Создатель фьордов за подобное неуважение может навсегда отвернуться от воина.
У бриттов слушателя богов не нашлось. Живодер сказал, что я под защитой обеих богинь, и больше, чем рисунок на спине, мне ничто помочь не сможет.
Так что я посомневался, но все же поплелся к жрецу Солнца, хоть и терпеть его не мог из-за Эйлид.
Малаха все еще была там. Прислонилась к плечу жреца и водила пером, больше глядя не на узоры, а на лицо солнцелюба. Услыхав стук двери, вскинула взгляд и тут же равнодушно отвернулась. Она вообще меня не уважала?
— Кай? — жрец отодвинул Эйлид.
— Поговорить хочу, — угрюмо сказал я.
Малаха что-то сказала, но я не понял ни слова. Жрец уткнулся в узоры, видать, вспоминал слова, потом ответил девушке на малахском. И вот его я понял, он сказал ей уходить.
Эйлид поднялась, сломала перо и вышла, врезавшись в меня плечом. Впрочем, ей досталось сильнее — я даже не покачнулся. Четырехрунная…
— Ты перестал приходить. Больше не хочешь учить язык малахов?
— Больно нужно.
— Помочь с бриттским?
— Нет. Хоть я и не верю в твоего бога, но ты все же жрец. Что сказал бы твой бог, если бы тебе снились такие сны?
И рассказал ему, как смог. По правде, я думал, что жрец отмахнется от моих слов, но он серьезно задумался, а потом сказал:
— Поспи этой ночью с зажженной лампой. Если он снова придет, поднеси к его лицу лампу. Может, ты узнаешь его и поймешь, чего он хочет.
Это был странный совет, ведь невидимый человек всего лишь снился мне, но я был благодарен хоть какой-то подсказке.
— Больше ты ничего не хочешь узнать?
Гача́й, так звали жреца, отложил перо в сторону и жестом предложил сесть с ним за стол.
— Хочу. Хочу узнать, неужто ты отрезал себе не только волосы на макушке? Неужто не видишь, как она к тебе липнет?
Он усмехнулся:
— Волосы я сбриваю, чтобы походить на Набианора. Бог-Солнце очистил его мысли и голову, значит, и мне так до́лжно. Но больше никаких жертв мой пророк не требует. И я вижу, что нравлюсь Эйлид, вот только мне не по нраву такие девушки.
— Что значит не по нраву? — еще больше разозлился я.